1990-й — первый год без войны. Войска из Афганистана выведены в 1989-м.
1990-й — прекратила существование ГДР, объединившись с ФРГ.
15 августа 1990-го — погиб Виктор Цой.
1990-й — из Конституции СССР исключена статья 6-я о руководящей роли КПСС.
12 июня 1991 года Ельцин избран Президентом РСФСР.
19 августа — 21 августа 1991-го — Путч.
6 ноября 1991-го — Ельцин указом прекращает деятельность КПСС и Компартии РСФСР.
8 декабря 1991-го — создание СНГ.
2 января 1992-го — либерализация цен.
1992–1998 — «Шоковая терапия».
Октябрь 1993-го — разгон Верховного Совета РФ.
1 сентября 1994 года завершен вывод советских войск из Германии. Дирижирование и пение Ельцина.
30 сентября 1994-го — Ельцин проспал Ирландию.
1994–1996 — первая чеченская война.
17 августа 1998-го — дефолт.
1999–2000 — вторая чеченская война.
31 декабря 1999 г. Ельцин ушел в отставку.
Здесь и сейчас
Вот и дошли мы до времен, которые «здесь и сейчас». Третье тысячелетие — бурно началось, стремительно продолжается. Мы и не заметили, что стали совсем другими. Нам доступна — сиюсекундно — информация, ради которой раньше пришлось бы днями копаться в библиотечных каталогах. Мы летаем с континента на континент. Мечта о путешествиях перестала быть несбыточной фантазией. Для меня двухтысячные — это время воплощения в жизнь детских грез и время крушения последних иллюзий. Мои дневники полны удивительными событиями — их не рассказать в небольшом разделе этой книги. Поэтому я решила, что выберу лишь несколько эпизодов, которые могут показаться интересными. Итоги подводить не буду: жизнь продолжается, столько всего впереди… И я так люблю смотреть, запоминать, рассказывать…
События начала 2000-го. Рим. Дмитрий Вячеславович Иванов
Двухтысячный год, как и все годы моей новой жизни, был наполнен яркими событиями — с самого первого дня.
Мы встречали 2000-й в отеле Балчуг-Кемпинский. Вид на прекрасно подсвеченный Кремль, Москву-реку, нарядные гости, праздник… Вся наша большая семья собралась, даже Костины родители прилетели из Калифорнии.
Мы с Олюшой отправились в парикмахерскую, и я решила, как когда-то в ранней молодости, выпрямить волосы. Удалось на славу! Теперь я сама себя не узнаю на новогодних фото-2000.
А потом снова — путешествия, перелеты, концерты…
Одно из путешествий запомнилось особо. Мы должны были лететь в Сан-Франциско с пересадкой в Стокгольме. Никогда до этого в Швеции не была, а так мечтала! Но — увы. Только аэропорт — и там не так много времени, чуть больше часа на пересадку. Прибегаем на посадку (багаж наш уже в самолете), а нам говорят, что что-то в электронном билете оформлено неправильно (тогда они только входили в обиход), поэтому посадить в самолет нас не могут. Костя звонит устроителям концерта в Америку, там глубокая ночь… В общем, нас ждали до последней минуты. Увы… Вопрос отложили на сутки. Выкатили из самолета наш багаж и закрыли люки.
Мы остались в аэропорту. Устроители твердо пообещали, что через сутки мы улетим. Они предложили нам поехать из аэропорта в Стокгольм, устроиться в отеле (за их счет). А как? Визы шведской у нас нет (Швеция тогда еще не входила в Шенген).
— Это ничего, — говорят нам сочувствующие работники аэропорта. — Это просто. Вы оставляете паспорта тут в окошке, вам выдают справку о том, где ваши паспорта, а дальше — вперед, в Стокгольм.
А в столице Швеции как раз проходил какой-то многолюдный международный конгресс. Все места в отелях заняты. Бывает же такое! И наконец нам находят немыслимо дорогой отель в предместье Стокгольма — там, говорят, удивительный ландшафт, конюшни, один из лучших ресторанов… И вот мы, вместо того чтобы лететь через океан, оказались в стране, о которой я мечтала, да еще в таком необыкновенном отеле!
Мечты сбываются иногда настолько быстро, что лучше поосторожнее с мечтами.
Мы гуляли и не могли налюбоваться этой красотой. Весна только-только начиналась. Кое-где лежал еще снег, воздух ранней весны кружил голову…
…Впрочем, в Швеции у меня так всегда — ощущение сказки и волшебства, на каждом шагу… Это потом получилось проверить.
На следующий день мы приехали в аэропорт, подошли к окошечку за паспортами. Перед нами стоял швед, собравшийся лететь за границу и забывший, что срок действия его паспорта истек. Ему при нас стали выписывать паспорт! Чудеса!
Прилетели в Калифорнию — там новое чудо. Поместили нас к богатому человеку — любителю музыки. Едем к нему в горы, едем, едем… И вдруг видим надпись: MIR MIRU.
Я говорю:
— Вот смех-то! Прямо по-нашему! Мир миру!
А нам как раз туда.
Приезжаем, нам выделяют отдельный домик, круглый, стены — из стекла, с сауной, кухней, среди сосен, ручьев и камней — красота невероятная.
Хозяева ведут в свой дом — еще красивее: деревянный одноэтажный дом на сваях внутри представляет собой одно огромное помещение. Огромное — это метров 350 как минимум. И в нем все — и кухня, и спальня, и библиотека, и гостиная… И так все устроено, что кажется, что мы попали в какой-то двор чудес.
Спрашиваем у хозяина, что значит надпись на въезде. И оказывается, то и значит: МИР МИРУ! Он был в СССР, увидел где-то этот лозунг и проникся его красотой. Назвал свою землю, как захотел. Так и зарегистрировал.
Ночью под нашими окнами кто-то непрестанно ходил, шаги слышались постоянно, громкие, отчетливые. Тем более что все дорожки были сделаны из досок — звуки получались, как на ксилофоне.
Кто же это мог быть?
Оказалось, ночью туда приходят олени. Они не боятся людей и бродят, где хотят.
После всех наших странствий в апреле вернулись в Италию.
Все-таки должна несколько слов сказать о фортепьянном фонде, благодаря которому мы очутились в Грианте, на озере Комо. Один очень богатый немецкий любитель фортепианного искусства по фамилии Ливен купил в Грианте дивной красоты виллу с прекрасным садом, завез в нее рояли (в довольно большом количестве), чтобы туда могли приезжать молодые пианисты, уже получившие известность в мире и участвовавшие в мастер-классах, которые вели лучшие фортепьянные профессора со всего мира.
Мне посчастливилось общаться с Карлом Ульрихом Шнабелем, замечательным пианистом и педагогом, сыном Артура Шнабеля. Он родился в 1909 году. Когда мы впервые его увидели, ему было под девяносто. И он постоянно работал, упражнялся, давал концерты (в дуэте). Он говорил, что ему не хватает времени: он столько еще должен выучить! Шнабель обладал блестящим чувством юмора и смеялся совсем как мальчишка. Однажды мы все поехали на моторной лодке в Белладжио, где он играл концерт. На обратном пути, выходя по шатким мосткам из лодки на берег, он весело объявил:
