Бенгт Янгфельдт - Рауль Валленберг. Исчезнувший герой Второй мировой

61

В беседе с Л. Лестер Берг говорил, что встреча состоялась “за неделю или десять дней до Рождества” (Lester 1982, с. 115). Во французском документальном телефильме Le dossier Wallenberg: L’Ange de Budapest (1982) Берг не столь точен и говорит о декабре. Скорее всего, встреча состоялась в самом начале месяца, до того, как Габриэлла Кассиус оставила работу в шведской миссии 3 декабря.

В расшифровке телеграммы дана искаженная фамилия – Daögger.

Устное сообщение Габриэллы Кассиус автору, 7 июня 2011 года.

Устное сообщение Габриэллы Кассиус автору, 7 июня 2011 года.

Устное сообщение Габриэллы Кассиус автору, 7 июня 2011 года.

Некоторым сотрудникам уже предложили вернуться домой. Так, ассистентка Биргит Брюлин, которая незадолго до этого обручилась с венгром, уехала из Будапешта в середине декабря. Однако Маргарета Бауэр решила остаться (Bauer 1996).

Устное сообщение Нины Лагергрен автору. Леваи, цитирующий записку, тоже утверждает, что она была написана Валленбергом (Lévai 1988, с. 147).

Швейцария взяла под охрану посольства США, Великобритании, Бельгии и других стран. Харальд Феллер находился в британском посольстве, а когда оно подверглось бомбардировке, переехал во дворец графа Эстерхази. Карл Лутц остался в американском посольстве, а Макс Майер – в Стеклянном доме на улице Вадас.

Сведения о событиях, развернувшихся в рождественские дни, основаны на мемуарах и дневниковых записях Маргареты Бауэр.

Согласно показаниям Салаи ЦРУ в 1956 году.

Интервью Пера Ангера Шведскому радио 8 августа 1956 года. См. также: Sjöquist 1974, стр. 69.

Джон Дикинсон работал ревизором в венгерской дочерней компании фирмы “Шведские спички”. Документы, свидетельствующие о его контактах с Валленбергом, хрянятся в шведских архивах.

Сообщено Лангфелдером одному из сокамерников в Москве (Raoul Wallenberg: Dokumentsamling, 1957).

Господа! Есть ли что-то еще, что мы могли бы сделать? (нем.).

Описание событий на улице Бенцур основываются на показаниях трех сотрудников отдела Т (Андора Вереша, Дьёрдя Вильгельма и Белы Реваи), хранящихся в архиве шведского МИДа.

Офицера, о котором идет речь, принято называть майором Демчинко. Это ошибка, исходящаяся из письма шведского посланника в Будапеште в МИД от 26 января 1946 года, в котором он сообщает, что его “при таинственных обстоятельствах посетил некий аноним”, утверждавший, что видел Валленберга на улице Бенцур в сопровождении трех представителей советской армии. Одним из них был майор Димитрий Демчинко (Dimitrij Demtschinko), инженер из Днепропетровска. Эту информацию подхватили Филипп (1946) и Леваи (1948), и с тех пор ее как факт принимают биографы Валленберга, хотя офицер с такой фамилией никогда не был идентифицирован. Поскольку рапорт о встрече с Валленбергом 13 января, составленный рано утром следующего дня, подписан Я. Дмитриенко, логично предположить, что он и был тем самым офицером, с которым Валленберг имел дело, и что “аноним” просто перепутал фамилии. В пользу этой гипотезы говорит и тот факт, что 17 января 1945 года сам Валленберг назвал сопровождавшего его офицера полковником (Леваи 1948, с. 241), тогда как фиктивный Демчинко фигурирует как майор.

Эта информация исходит от Филиппа (1946). Однако, по словам Ивана Даниэльсона, ни МИД в Стокгольме, ни миссия в Будапеште не выдавала Валленбергу таких документов. На самом деле шведский министр выдал Кутузову-Толстому доверенность, дающую право контактировать с представителями СССР от имени шведской дипломатической миссии (McKay 2012)

Подробности, сообщенные Голубом о “студебеккере”, – имена женщины-офицера и солдата, ремонтировавшего машину, – делают его рассказ весьма достоверным.

В 1965 году, когда Габор давал показания, данное лицо все еще проживало в Будапеште, поэтому его имя не было названо.

Согласно Филиппу (1946), Валленбергу не разрешалось зайти в дом, и он просил сотрудников спуститься по лестнице. Но Бицкеи видел его сквозь стеклянную дверь (входы на этажи оборудованы стеклянными дверями). Другие также свидетельствовали, что разговор Валленберга с сотрудниками состоялся в доме, а не на улице.

По данным немецкого офицера Эрхарда Хилле, находившегося в одной камере с Вильмошем Лангфелдером весной 1945 года, Валленберг старался добиться того, чтобы “кварталы миссии больше не обстреливали” (Raoul Wallenberg: Dokumentsamling, 1957, с. 88). Однако никаких “кварталов миссии” не было. Имеются в виду дома или кварталы, находящиеся под шведской защитой, т. е. Международное гетто. Это подверждается свидетельством другого заключенного, Яна Лойды, который говорил об “одном или нескольких домах, принадлежавших шведской миссии в Будапеште” (RW Database/test. 488).

Адреса были предоставлены Валленбергом полковнику Дмитриенко еще 14 января.

После ареста Валленберга советская комиссия посетила улицу Бенцур для обследования припаркованного во дворе дома 12 автомобиля, в котором Рауль прибыл в отдел Т. Когда через несколько дней они вернулись, чтобы его забрать, пришлось его вывозить на санях с помощью пары лошадей: Андор Вереш снял бензобак, чтобы вывести автомобиль из строя (S. Engfeldt, памятная записка 19.7.51, Документы Х). Находилось ли в бензобаке что-то ценное? Или Вереш хотел лишь испортить автомобиль, как он заявил? Позже Дьёрдь Вильгельм получил на машину квитанцию, которая потом была передана Рудольфу Филиппу Палом Хегедюшем.

В досье Валленберга, вдруг “обнаруженном” КГБ в 1989 году, содержалось 1000 долларов, 500 швейцарских франков, 30 шведских крон, 153 443 пенгё и 25 750 в валюте Болгарии (Рауль Валленберг: Отчет шведско-российской рабочей группы, 2000). Все ли это деньги, которые были конфискованы, сказать трудно.