Марина Райкина - За кулисами. Москва театральная

Ознакомительная версия.

Любви все возрасты покорны. Это неоспоримо, как и то, что любовь правит миром, людьми. Даже теми, кто считает себя властелинами этого мира (ну, или его малой части). Это в полной мере осознал и прочувствовал великий Юрий Любимов, жизнь которого круто изменила одна

2001 год. Вылет рейса Будапешт-Москва задерживался: на час, на два, далее – тоска без объявлений. Стоя среди пухлых чемоданов и их раздраженных владельцев, я не раз сказала спасибо «Аэрофлоту». Похоже, я была единственной, кто в тот момент помянул добрым словом нашу авиакомпанию. Потому что в Будапеште именно в этот день сошлись и жизнь, и Таганка, и любовь Юрия Любимова. Правда, согласно харизме этого человека, обошлось без слез.

Начинать надо, конечно, с любви. Хотя вытекала она из жизненных обстоятельств, изрядно подредактированных и отцензурированных политикой.

– Восемь лет меня не выпускали в Венгрию, – рассказывал мне тогда Юрий Любимов. – А наши венграм все время врали: мол, Любимов болен, мол, театр на гастролях. Мне это надоело. Я выдвинул ультиматум: «Если вы и дальше будете выдумывать, то я вообще не поеду». Тогда в Минкульте предложили сменить состав, изъять из «Гамлета» всех евреев, включая Высоцкого. На что я сказал: «Пусть тогда ваш министр играет короля, заместитель – Полония, а кто Гамлетом будет – сами разбирайтесь». Но, как говорит Максудов в «Театральном романе», это – перст судьбы, что я попал в Венгрию.

В ожидании рейса мы сменили казенно-металлические декорации аэропорта на более приятные – старого Будапешта. Поэтому с четой Любимовых сидим по-королевски, то есть в историческом квартале Королевского дворца, забитого туристами. Под ослепительным солнцем потягиваем кофе в самой старой будапештской кофейне «Мартисан».

Именно в 1976 году Театр на Таганке привез в Венгрию «Гамлета» и «Десять дней, которые потрясли мир». Думал ли тогда режиссер Любимов, что неделя, проведенная в Будапеште, потрясет его собственную жизнь? Именно здесь 25 лет назад начался серьезный роман Юрия Любимова, который тогда был расценен как обычная гастрольная интрижка.

– Юрий Петрович, а вы помните день вашей первой встречи с Каталин? – возвращаю я его на четверть века назад. И в свои «хорошо за 80» он поражает меня невероятной памятью.

– В деталях помню, ибо было так. Ко мне приставили даму, переводчицу, и я со свойственной мне глупой непосредственностью стал что-то едкое говорить, когда мы проезжали мимо снесенной статуи Сталина. «Только сапоги остались от товарища Сталина?» А она мне – вопросики провокационные. Я ей ответы – сообразно своим взглядам по разным вопросам. Короче говоря, как потом выяснилось, дама все доносила в советское посольство. После этой переводчицы-провокаторши общество венгерско-советской дружбы прислало мне другую – вот Катерину. И она мне сразу очень понравилась. На ней было такое платьице – довольно обыкновенное, летнее. Она была очень подтянута, деликатна и какая-то очень стеснительная.

– Хорошее уточнение – тогда.

– Да, охамела в России. (Смеется.) Она была пунктуальна, аккуратна в работе. А потом куда-то исчезла. Когда ее начальница читала речь по бумажке на какой-то важной встрече, я отметил, что она как-то очень грамотно составлена. «Кто же сочиняет?» – поинтересовался я. «Да вот она стоит», – и показали на Катерину. Тут я и понял, что, видимо, она исчезла сочинять речи. «А нельзя ли, чтобы она была со мной?» – попросил я.

В Венгрию знаменитая «Таганка» приехала с престижного югославского фестиваля БИТЕФ, где Любимов за «Гамлета» взял Гран-при. В Югославии весьма характерно тогда отличился Шопен. Но не композитор, а проходящий под этим прозвищем артист Шаповалов. Шаповалов, потеряв за границей бдительность и позабыв о приставленных к театру стукачах, публично изображал Брежнева. По возвращении в Москву Любимова вызвали в горком и «вставили» по первое число.

– Ну, я Шопена тогда спас. Я сказал им: «Да вы с ума сошли! Он же всю жизнь мечтал сыграть Брежнева. Вот и репетировал на публике». Они даже ошалели, а я: «Ведь играли же артисты Сталина, Ленина. Что ж Брежнева не сыграть?»

– Катя, а вы помните день встречи с Юрием Петровичем? – спрашиваю я, доедая вторую порцию пюре из – страшно сказать – каштанов под взбитыми сливками, которые к тому же украшены вишней.

– Конечно. Я ждала его в гостинице. Вижу – идет человек: седой, красивый, как лев. Порода в нем видна. Джинсовый костюм, платочек на шее, рубашка нараспашку. Он мне сразу понравился.

– Как мужчина?

– Как мужчина. И второе потрясение я испытала, когда увидела его спектакли. У меня перехватило дыхание.

– А чем вас поразил Любимов?

– Как это объяснить? Мужским обаянием. Мне абсолютно наплевать было, дарит он мне что-то или нет. Наоборот, это у меня была внутренняя потребность завоевать этого человека. Первый раз в жизни я почувствовала, что хочу понравиться мужчине. Но я не показывала виду. И он тоже. Не надо, чтобы нашу симпатию кто-то видел.

Наивные!.. Впрочем, как и все влюбленные мира. У этой истории были свидетели как с советской, так и с венгерской стороны.

Мари Тёрёчик – известнейшая актриса венгерского театра и кино – совсем не удивилась моему вопросу, когда мы накануне вылета встречались в отеле.

– Будапешт – это очень маленький город, и через две минуты весь город знал, что Любимов влюбился в переводчицу. И все знали, на какой стадии находится роман, что они говорят, что делают. Влюбленного было видно сразу – он не ходил, а просто летал. И потом это все-таки театр – спрятать любовь невозможно. Мы очень хотели, чтобы они были вместе.

По телефону сообщили, что рейс снова откладывается на неопределенное время. Поэтому мы продолжаем прожигать жизнь, гуляя по ломаным улицам Королевского замка. Отсюда, с высокой горы, видно, как Дунай элегантно режет Будапешт на две части. «Дунай-Дунай, а ну узнай, где чей…»

До того как Юрий Петрович Любимов стал знаменитым режиссером знаменитой «Таганки» – властительницы дум целого поколения, он прошел серьезную жизненную школу – ФЗУ, ансамбль песни и пляски КГБ, Вахтанговский театр. Он говорит, что иногда содрогается, вспоминая, что вытворял в молодости, и по этому поводу очень жалеет свою маму. Однажды она лишилась чувств, когда ее сын – фэзэушник, пришел домой весь в крови.

– Местная шпана мстила кому-то из своих, кто их сдал милиции. У того нога была в гипсе, как и у меня тогда, вот они и перепутали. Спасло то, что когда меня хотели взять в кольцо, сзади оказалась стена. Я схватил трубу металлическую и стал ею размахивать. «Убью всех!» – кричал я. Кое-как отбился. Прыгнул в трамвай и так ушел от них. Домой явился весь в крови, с сотрясением мозга, без зубов. Тут мать и упала.

Ознакомительная версия.