Очень рада, что вы нашли инвалидное кресло для Монти. Не забывай, что дома у меня хранится двести фунтов: если понадобится, возьми. Дай мне телеграмму, и я напишу в Ротерем. Мне так неловко, что я путешествую, наслаждаюсь жизнью и ни в чем не знаю нужды.
Огромный привет вам всем!
С любовью,
ваша Агата
Родезия в конце концов уступила и готова выполнить все наши пожелания! Дерзость Белчера принесла плоды. Снова полностью пересматриваем маршрут, раз решился вопрос с Дурбаном. Так что, наверно, сперва поедем туда, потом в Родезию и вернемся сюда, чтобы 7 апреля уплыть на “Энее”.
Гостиница “Маунт Нельсон”Кейптаун
Postmark: Mar 1 1922
Милая мамочка!
Высылаю несколько снимков, которые могут тебе понравиться: я написала на обороте, где они сделаны.
Я очень по тебе скучаю и переживаю за вас, родная моя.
С любовью,
твоя Агата
“Гранд-отель”Претория
8 марта [среда]
Дорогая мамочка!
Пожалуй, так трудно нам еще не приходилось за все время путешествия. Арчи и миссис Хайам поплыли из Кейптауна на пароходе в Дурбан, поднялся ужасный юго-восточный ветер, и я решила ехать с Белчером и Бейтсом на поезде. В среду мы до восьми часов вечера не выходили из салона: такого жаркого дня на моей памяти еще не было. Казалось, Столовая гора раскалилась докрасна и излучает жар, и ты дышишь горячей красной пылью. Миссис Блейк весь день пролежала в бассейне в Си-Пойнте. В пятницу она возвращается на родину на “Арунделе” и оставила мне свой адрес: мы хотим встретиться в Лондоне.
Первая ночь в поезде прошла хорошо. Когда я проснулась на следующее утро, мы уже были в Карру. За окном не было ничего, кроме камней, пыли, кустов и холмов – пейзаж пустынный и дикий, впрочем, в этом его очарование. Однако становилось все жарче, пока, наконец, поезд не превратился в раскаленную печь или сушильню для фруктов. Мы с Белчером почти весь день играли в пикет и пили содовую с лимонным соком!
Как только солнце село, снова стало прохладнее. Мы прибыли в Блумфонтейн рано утром на следующий день. К нам присоединились вернувшиеся из Ист-Лондона[29] Хайамы. Смотреть в Блумфонтейне особенно не на что: городок плоский и невзрачный. Днем секретарь сельскохозяйственного союза свозил нас на машине на местную маслобойню, а потом на государственную ферму, управляет которой майор Куинн. На ферме мы пили чай с ним, его женой и дочерьми, а еще с мистером и миссис Хелм и их тремя чудесными детьми (одна из них, девочка четырех лет, так похожа на мою Тедди! Упрашивала одну из дочерей Куиннов, чтобы та заплела ей в волосы цветы, а потом красовалась и с удовольствием повторяла: “Я служанка!”). Хелмы перебрались в Южную Африку на два года, потому что у мужа сильная астма. Он лозоискатель, мы все попробовали так найти воду, и у меня тоже почти получилось! Очень интересно! Майор Куинн рассказал нам о старом кафре, которому, кажется, уже больше ста лет: он помнит Блумфонтейн, когда тут был один-единственный дом, принадлежавший фермеру по фамилии Блум. Когда старика спрашивают, сколько ему лет, он гордо выпрямляется и отвечает: “Я родился до того, как люди начали считать прожитые годы!” (и все это с нескрываемой насмешкой).
На следующее утро в 9.15 мы выехали в Гаррисмит и днем проезжали очень красивые пейзажи – холмы, как в Дартмуре в районе Ту-Бриджес. В Гаррисмит мы прибыли около полуночи, но спали в поезде, который перевели на запасной путь, а завтракать поехали в гостиницу. Перед тем как покинуть поезд, я обнаружила, что пропал мой фотоаппарат. Должно быть, его украли из купе, пока мы были в вагоне-ресторане. Я очень расстроилась, слава богу, что перед отъездом застраховала камеру, но все равно здесь они стоят дороже.
Гаррисмит – прелестный городок, расположенный примерно в 6000 футов над уровнем моря. Здесь холмы и свежий ветер. Нас покатали на машине по вельду[30], мы посетили несколько ферм, принадлежащих членам семейства Де Егер, некоторые из которых говорят по-английски, а другие только по-голландски.
В понедельник мы уехали на поезде в 2.15 пополудни и прибыли в Дурбан на следующий день в 7 часов утра: наконец-то мы снова с Арчи! Когда мы только выехали из Кейптауна, Белчер был любезен, но в Блумфонтейне генерал Хертцог категорически отказался встретиться с ним, чем уязвил самолюбие Белчера. Сыграл роль и новый памфлет на экспедицию, предположительно написанный на африкаансе, а оказалось, что на верхненемецком. Беднягу Бейтса едва не убили за это. Но в конце концов просто официально уволили и сообщили, что он может возвращаться в Саутгемптон первым же пароходом. Однако в конце концов вместо изгнания просто отлучили от нашего главнокомандующего и приставили к нам с Арчи на время пребывания в Йоханнесбурге и Родезии. Белчер в Родезию не едет, возвращается на “Брайтоне” в Кейптаун и, если успеет, поплывет на “Софокле”. Но Арчи боится, что не успеет, и нам придется ехать вместе с ним на “Энее”!
Наш американский друг, мистер Мэйн, оказался в Дурбане и отвез нас в сад, где полным-полно голубых мартышек: они забираются на стол и пьют чай из ваших чашек. Дурбан красив, настоящие тропики…
(Остальное допишу позже. Началась забастовка, и почта ходит с перебоями.)
С любовью,
твоя Агата.
Продолжение в следующем письме…
“Гранд-отель”Претория
…но (как все красивые места) очень похож на Торки! Когда едешь по “Верии”, такое ощущение, будто гуляешь по Уорбери. Я даже затосковала по дому.
Приехали мы в четверть восьмого утра, а в половину шестого уже уехали с Арчи в Йоханнесбург, куда прибыли на следующий день около пяти часов.
В Джермистоне нам передали телеграмму от майора Лэнгтона, торгового уполномоченного из Йобурга: майор сообщал, что в Йоханнесбурге неспокойно, он встретит нас на вокзале, а жить мы будем в Претории. Когда мы приехали, они с женой нас встретили. Все гостиницы оказались закрыты, т. к. официанты устроили забастовку. Мясо и хлеб кончились: пекари тоже бастовали. Бастующие останавливали такси и выволакивали водителей из машин, бросали на улицах ручные гранаты. Для нас нашли автомобиль, принадлежавший служащему оружейного завода, который уехал домой. Мы взяли багаж, сколько смогли, и погрузились в машину.
Майор Лэнгтон заготовил два пропуска: один на случай, если нас остановят мятежники – в нем говорилось, что это наш личный автомобиль, что Арчи служит в имперской армии и не имеет никакого отношения к Союзному правительству, а второй – на случай, если нас задержат правительственные войска. Когда наш шофер спрятал в укромном месте большой автомат, мы встревожились. Но никто нас не остановил, и мы благополучно прибыли в Преторию. Сегодня в Йобурге ввели военное положение, а здесь закрыты все бары. Глупость, конечно, в такое время приезжать побеседовать о выставке, которая состоится только через два года, но во вторник нам ехать в Родезию, поэтому должны сделать, что можем. Говорят, железнодорожники бастовать не будут, да и здесь довольно спокойно.
