ответили, что катастрофы, о которой она говорит, что ей там руку оторвало – её в документах такой нет. Не было по документам такой катастрофы и всё. Вот как раньше было: не то что замалчивали, а и в документах не упоминали.
Мне было любопытно узнавать у окружающих ход мыслей, который приводил в армию. Поэтому я расспрашивала всех кто попадался под руку.
У нас служил 25-летний красаивчик – прапорщика из Кировограда, у него была очень симпатичная и сексуальная жена, тоже из Кировограда, которая явно не была склонна тратить жизнь на эту лесистую местность. Она рассказывала что вышла за него замуж не очень разобрав кем он работает, даже не зная кто такой "прапорщик". И когда он женихался в отпуске, то по его рассказам можно было подумать что он тут генерал. Поэтому теперь она просто ждала когда окончится через полгода его контракт и они уедут домой.
Я с ней поделилась желанием купить видеомагнитафон. Она сказала что со способностями её мужа, у них если бы и был видеомагнитаон, то они бы смотрели всё время ровно одну и туже кассету.
Ещё мы с ней что-то вместе готовили, и она меня раз и навсегда приучила мыть посуду по ходу готовки. То есть когда мы оканчивали печь пирог, то мыли последнюю использованную мыску.
Так же она мне предоставила для чтение новомодную тогда книгу: "Цветы сливы в золотой вазе, или Цзинь, Пин, Мэй", в двух томах. После чего мне сказали что я её заляпала. Про "заляпала" я не очень могла припомнить, но привычка впиваться когтями в голову у меня присутствует. Я в жизни редко брала чужие книги для чтения, у меня была своя домашняя библиотека очень хорошая, а так же штук по десять библиотечных книг, так что читать чужую книгу было для меня делом новым, а по итогам оказалось и хлопотным. С тех пор я вообще сто раз подумаю, чем взять чужую книгу.
Если же в целом коснуться круга чтения в те годы, а именно 1987-88, то мне из части "приплыли" журналы, в которых я читала про "1986" и про Чонкина. И это произвело на меня громадное впечатление, особенно про 1986. Казалось, что вот оно сейчас так и будет. Ну и еще крепко врезался в память "Замок" Кафки, тоже в казенном журнале.
Остальные знакомые мне прапорщики укоренялись основательно. Они почти все были украинцами, и норовили завести себе где-нибудь огород, а то и загончик. Уезжать из Подмосковья они точно не собирались категорически.
Летом мы вместе с моими родителями отправились в Мариуполь, он же Жданов в гости к папиной сестер – тете Асе. Она жила в районе, который назвался «Островок» в частном секторе. Там островок получался по рельефу: с одной стороны речка, с другой канал, а впереди море. Её муж постоянно рыбачил на лодке.
Во дворе был колодец и я первыми же умелыми движениями что-то откуда-то вытащила так что для исправления надо было залезть вниз. Тетя Ася мне рассказала «за жизнь». Я пошла говорить отцу, и папа мне ответил: «Ты бы ей сказала, что у тебя есть отец и он все исправит». Потом я пошла хвастаться Сереге и он ответил: «Ты бы ей сказала, что у тебя есть муж и он все исправит». Я была восхищена этими замечательными словами, которые могла сказать.
.
Мы интересно провели время. Серега воспылал пойти на рыбалку, я тут же легко договорилась с дедом. Утром за Серёгой с удовольствием пришли и он разок съездил. На следующее утро за ним опять с рассветом пришли и он не знал куда спрятаться, пришлось сказать что наш рыбак приболел. С рыбалкой было покончено. Серега возмущался: «Что он ко мне пристал?» К тому же он и с одного раза капитально обгорел. И чтоб его спасать мы его обильно намазали сметаной. И он естественно немного прислонился к стене.
Нас поселили в полу-кухню /полу-сарай. Я так и не поняла статус этой постройки, но на стенах были обои и определенный отпечаток Серёгиной спины в сметане остался. Тетя Ася, хоть и близоруко щурилась, но как-то сразу эту пляму заметила. Мы конечно же сказали, что все так и было, и она пошла вспоминать когда же эти обои в таком случае испачкались.
Тетя Ася классно готовила. Однажды захожу на кухню, а она что-то из муки делает. Я смотрела, смотрела и спрашиваю: "Что это будет?". Она отвечает: "Лапша". Я удивилась, ведь ее можно купить. "Вот я буду еще лапшу у них покупать!" – возмутилась тётя Ася.
Возле нашего двора был ряд городских гаражей для лодок. Некоторые там и жили, и катались на водных лыжах. Я предлагала Серёге тоже прокатиться, но не встретила его одобрения.
Серёга очень переживал что облез, он начал тщательно следить, чтоб я ходила в тени, потому что, оказывается, он хотел загореть сильнее меня. У нас вообще были весёлые отношения, даже лирические. Например, он нашел в кармане конфету и угостил ею меня, я её честно съела. Мне потом сказали, что по его глазам было видно: он так ждал, что я поделю её пополам. Интересная мысль.
Жданов это вовсе не курорт, а город с гигантским металлургическим комбинатом, отравлявшим всё вокруг. Море было возле берега цветным. А вешать бельё после стирки надо было тоже с огромной оглядкой, в чем мы лично сами смогли убедиться – только развесили вещи, и вдруг подул странный цветной ветер. Пришлось всё со страшной скоростью на этом ветру снимать. Я такой цветной кошмар наблюдала ещё в 1980 году в Запорожье – там Днепр по субботам был крашеный, и в Алчевске, он же Коммунарск.
Цапаться с Серёгой мы начали уже потом после первого отпуска – осенью. В отпуске мы добили свои денежные запасы, плюс купили все эти телевизор, диван, холодильник и по моему огромному желанию магнитолу стоимостью в полторы Серёгиных зарплаты и навороченные наушники к ней.
Классный магнитофон был в то время пределом моих мечтаний, но тот который я хотела мы все равно не купили: такие продавали только в "Берёзке" по чекам. По итогам мы купили из того что было за четыреста двадцать рублей. Иногда такие вещи запоминаешь (сама в шоке). Но кассет к нему было буквально пару штук. Вот на всех шашлыках у нас и играли "Веселые ребята" про "Автомобили, всю землю заполонили", "Не волнуйтесь, тетя. Муж ваш на работе" и вконец замызганная от чрезмерного
