Больше часа проводят оба старика в детской комнате, а затем рассказывают, как любезна была царица. Впрочем, государыня, считает, что лучше, если до сооружения клетки они заберут зверька с собой, но дети так сильно протестуют, что соболя оставляют. Правда, счастье их длится недолго.
Сибиряк отказывается уезжать, пока не увидит самого царя, и упорно настаивает на этом желании, причем выражает сомнение в том, будет ли соболь чувствовать себя хорошо во дворце. Наконец, ему назначена аудиенция на следующий день в шесть часов вечера. Вот что он рассказывает:
«Соболь за это время испортил и перепачкал все, что мог. Когда я пришел, он сразу же подбежал ко мне и спрятался в укромном месте. Тут вошел царь. Мы со старухой бросились на пол. Соболь же выполз из своего укрытия, очевидно, и ему было понятно, что перед ним стоит государь. Зверек, замерев, смотрел на него. Затем мы последовали за царем в детскую комнату, где пришлось выпустить сто. Дети начали играть с соболем. В нашем присутствии тот не был диким. Царь пригласил нас сесть и расспрашивал о том, как доехали, какая охота и жизнь в Сибири. Потом царица напомнила, что детям пора ужинать. Стало ясно — соболь не останется с ними. Речь зашла об охотничьих угодьях в Гатчине. Но я сказал: «Батюшка царь, было бы жаль отдавать его какому-нибудь охотнику. Тот лишь снимет с него шкуру и разрежет на куски — а затем скажет, что с ним что-то случилось. Я знаю охотников. Едва ли кто из них относится к зверям иначе…»
После этого царь, несмотря на бурные протесты детей (громче всех выражает свое неудовольствие Алексей) решает снова отдать зверька крестьянину, поручив присматривать за ним, как за царской собственностью, и повелевает выдать ему пару сотен рублей на соболя, золотые часы с императорской монограммой, а его жене подарить брошь. Государь, потративший на этот визит два часа, затем восторженно отзывался о рассказах сибирского мужика, что вполне естественно для монарха, оторванного от реальной жизни широких слоев населения своей страны.
Только Алексей ошеломлен, он в отчаянии. Впервые отказываются исполнить его желание, и нельзя ничего изменить — все уже решено.
…Зато уже с самого раннего детства Алексей наслаждается статусом царевича со всеми полагающимися этому званию почестями. Во время празднования Рождества лейб-гвардейским полком в манеже, где в присутствии царской семьи зажигают огни на огромной ели, маленький престолонаследник в белой вышитой русской рубашке и белой барашковой шапке бесспорно в центре внимания; ему дарят подарки и всячески стараются развлечь.
А он как зачарованный смотрит на скачущих галопом казаков! Его завораживает темперамент, с каким эти акробаты демонстрируют чудеса джигитовки. Вот одно за другим сальто над мчащимися лошадьми и жонглирование саблями. Вот — под громкие возгласы шапки летят в воздух, и только для Алексея, хлопающего в ладоши в такт ритмичной музыке балалаек, исполняются знаменитые танцы в головокружительном темпе.
Когда же в конце представления звучат бодрые песни бородатых мужей, чьи мощные басы оглушительно гремят в манеже, стоит большого труда уговорить царевича ехать домой. Многие незнакомые ему прежде люди после царской руки целуют и его ручонку, произнося праздничные поздравления и пожелания. Затем Алексей тоже целует руку своего папы, от чего, правда, его вскоре отучают.
К своему второму дню рождения, летом 1906 г., престолонаследник впервые присутствует на ежегодных, традиционно посещаемых царем маневрах в Красном Селе, неподалеку от Петербурга. С раннего возраста отец знакомит сына с военнослужащими «его» армии и ее традициями — с тем, что сам больше всего любит с детства. Уже в год и четыре месяца Алексея берут на парад, где он наблюдает за проходящими торжественным маршем рослыми солдатами Преображенского полка в элегантных темно-синих мундирах — элитой русской армии. Военнослужащие этого, как и других полков, при призыве отбираются по внешнему виду (цвет волос, рост) и происхождению; большинство наследуют свою принадлежность к тому или иному полку из поколения в поколение. Солдаты Преображенского полка, как правило, ростом около двух метров. Исключение составляет только среднего роста царь, занимающий должность командира роты в этом и двух других полках — конечно, не по своему социальному положению, а на основании полученного военного образования. Да и во время коронации на Николае мундир Преображенского полка.
Теперь перед маленьким престолонаследником во время маневров на территории учебного плаца Красного Села проходят плечом к плечу тысячи солдат различных родов войск. Одна военная форма кажется ему интереснее другой. Когда же появляется кавалерия, и лошади под музыку и аплодисменты проносятся мимо, его восторгу нет предела, и он непрерывно хлопает в маленькие ладошки. Ему не страшен шум — наоборот, когда проходит, оглушительно гремя барабанами, военный оркестр, слышны его подбадривающие возгласы смысл которых: «Громче, громче!»[18]
И как впечатляет царевича уже одно то, что все парады явно организовываются для папы! В его честь все поднимаются, когда исполняется гимн «Боже, царя храни», которому подпевают тысячи голосов, и ему же все хором поют молитвы, заканчивающиеся словами: «…Храни тебя, Государь наш, православный царь, безгранична любовь к тебе наша…». Все это поднимает авторитет отца в глазах Алексея, он был и остается единственным человеком, которого безоговорочно слушается избалованный царевич.
Осенью 1906 г. жизнь Алексея несколько меняется, это связано с появлением странного человека. Это некий Григорий Ефимович, объявленный однажды в числе посетителей. Его фамилия Распутин. Государь, как правило, не отказывается принимать крестьян, особенно из Сибири. И даже если Николай II не заходит в своих суждениях так далеко, как царица, утверждающая, что «только простым людям можно доверять», и поэтому всячески удерживающая своих детей от общения с равными им по происхождению, ему нравится знакомиться с простыми русскими людьми, подтверждением чему может служить уже упоминавшаяся встреча с сибирским охотником. Имя Распутина уже известно Николаю.
Еще год назад, как видно из записей в его дневнике, после одного из богослужений царю был представлен «божий человек» — «Григорий из Тобольской губернии» (запись от 1(14).И.1905 г.). Встречу устроили две великие княгини, очевидно, не только проявлявшие живой интерес к этому бородатому, одетому монахом сибиряку с оригинальными толкованиями Священного писания, но и стремившиеся познакомить его с семьей государя. Милица и Анастасия — и та, и другая родом из дружественной Черногории, замужем за дядьями царя — обе склонны к мистицизму, что объединяет их с царицей.
