Ознакомительная версия.
Правда, нельзя замалчивать и то, что благодаря непоследовательной политике Ярослава Мудрого (по нашему мнению, вполне обоснованно называемого в ряде источников, подобно императору, Ярославом I) единое древнерусское государство за достаточно короткий период после его смерти вновь оказалось в состоянии жесткого противоборства удельных князей и, вследствие этого, не сумело закрепить достигнутых геополитического могущества и внутренней стабильности.
В историографии очень слабо отражена деятельность Ярослава Мудрого как полководца. Это тем более досадный пробел, учитывая, что именно полководческие достижения дали ему возможность не только создать древнерусскую империю, но превратить ее в один из основных факторов геополитического влияния в Европе. В основном благодаря несомненному полководческому таланту Ярослав Мудрый сумел, преодолев сопротивление сильнейших соперников, объединить древнерусские земли под своей властью, что только и сделало возможным стратегические успехи его политики в других сферах. Более того, изучение полководческой деятельности Ярослава Мудрого представляет особый интерес для понимания военного искусства всей Киевской Руси, о чем еще в начале XX века писал видный военный теоретик профессор Императорской Николаевской Военной Академии генерал-майор Андрей Ельчанинов в своем «Очерке истории военного искусства до Петра Великого».
Неправильно было бы считать, что будущий властитель объединенной Киевской Руси имел с самого начала выработанный план создания централизованного государства и, тем более, что он не допускал в своей полководческой деятельности существенных ошибок (некоторые из которых могли стоить ему не только утраты власти, но и жизни). О ряде подобных просчетов будущего главы древнерусской империи следует упомянуть хотя бы по той причине, что они наглядно показывают пройденный Ярославом нелегкий и, зачастую, противоречивый путь роста государственного деятеля и полководца. Так, необходимы для понимания эволюции Ярослава как полководца его действия во время княжения в Новгороде в период жесточайшего противоборства с великим князем Киевским Святополком (полностью заслужившим свое прозвище Окаянный).
Сама по себе взаимно беспощадная борьба Ярослава со Святополком была явлением несравненно большим, чем обычная княжеская междоусобица, практически всегда имевшая в основе только личное соперничество за власть. Победа Святополка означала бы утрату Киевской Русью государственной самостоятельности и отказ от цивилизационно-вероисповедного выбора, что уже начал реализовывать противник Ярослава. Убийца впоследствии канонизированных Русской православной церковью князей-мучеников Бориса и Глеба был женат на дочери польского князя (с 1025 г. короля) Болеслава I Храброго и в борьбе за власть сделал ставку на полномасштабное польское военное и политическое вмешательство во внутрирусские дела.
То, что это движение было изначально продуманной политикой Святополка, свидетельствует его попытка отложения от Киева в бытность князем Туровским, что было жестко пресечено отцом. В попытке сепаратистского мятежа Святополку уже тогда активную помощь оказал Болеслав Храбрый, прекрасно понявший открывающиеся перед ним перспективы захвата русских земель. Также похоже, что Святополк и его тесть готовили планы вывода русской церкви из-под влияния Константинополя в прямое подчинение Рима. Убедительным подтверждением этому является то, что в попытке отделения Туровского княжества Святополку активно помогал духовник его жены – епископ из польского города Колобжег Рейнберн, игравший при русском князе роль доверенного советника. При этом важно отметить, что задействование поляков принципиально отличалось от использования Ярославом в борьбе со Святополком варяжской дружины. Варяги справедливо считались в Киевской Руси не более чем наемниками, используемыми исключительно в военных целях. Пусть подчас варяжские дружины и выходили из повиновения призвавших их хозяев, но, во всяком случае, речь не шла о захвате ими русских земель и смене цивилизационно-вероисповедной идентичности Киевской Руси (хотя бы уже по той причине, что культура варягов была несравнимо ниже древнерусской, а вопросы религии их вообще мало интересовали). А опасность польской экспансии для существования древнерусского государства в целом Ярослав не мог не понять из искусно (уделявший большое внимание событиям в славянских странах германский хронист, епископ Титмар Мерзебургский с полным основанием писал о «лисьей изворотливости» будущего польского короля) проводимых действий Болеслава Храброго. Характерны его действия в отношении сестры Ярослава Предславы, которую Болеслав Храбрый, убегая из Киева в 1018 г., насильно увез под видом законной жены. Наверняка тогда не одному Титмару Мерзебургскому пришла в голову мысль, что таким образом польский князь готовит династически-правовое обоснование для захвата всех земель Киевской Руси и провозглашения себя ее единовластным правителем.
Польская элита, в отличие от варягов, при решении оказать военную помощь Святополку (только благодаря которой он сумел одержать победу над Ярославом на реке Буг в 1018 г. и повторно занять Киев после своего поражения в 1016 г. у Любеча) изначально ориентировалась на значительные территориальные захваты исконно русских земель, а в дальнейшем и сведению Киевской Руси к роли вассального или полувассального государства. Благодаря коллаборационизму (этот термин XX века наиболее адекватно характеризует политику великого князя Киевского) Святополка Болеслав Храбрый уже стал фактически хозяином Южной Руси – польские войска заняли большинство ее городов. Даже после отступления он сумел удержать Червенские города на Волыни, а награбленных на Руси богатств князю хватило для значительного усиления своего влияния в Польше и получения в скором времени королевской короны.
Кстати, следует подвергнуть сомнению легенду (берущую свое начало в «Повести временных лет») о выступлении Святополка против своего тестя после занятия Киева в 1018 г., когда, якобы по княжескому приказу, началось уничтожение не ожидавших нападения от союзника поляков. Данная легенда была некритично воспринята рядом исследователей, хотя никаких документальных подтверждений (включая и польские источники) о выступлении Святополка против поляков нет. Напротив, тогда великому князю Киевскому крайне невыгодно было бы лишиться своей наиболее серьезной военной поддержки – скорее всего, это было стихийное выступление русского населения против польской оккупации или же подготовленное сторонниками Ярослава восстание против поляков. Последнее вполне вероятно, учитывая, что, насколько можно судить, антипольские выступления прошли в Киеве и по разным городам Южной Руси синхронно или почти синхронно (что наводит на мысль о наличии единого координирующего центра). Тем более, якобы инициированные Святополком выступления против Болеслава Храброго в результате значительно усилили позицию Ярослава как государственного деятеля, последовательно борющегося против иностранной оккупации русской земли и ее объединение. Это, конечно, не означает, что Святополк не думал о том, чтобы самому покорить все русские земли и объединить их под своей властью. Показательна его приводимая Нестором фраза, сказанная после убийства древлянского князя Святослава Владимировича: «Перебью всех братьев и стану один владеть Русскою землею». Но только реализовать свои «объединительные» планы иначе, чем при помощи иностранных оккупантов, он был не в состоянии.
Ознакомительная версия.
