Но вот отдых закончен, и корабли снова взяли курс на далекое Средиземноморье. Стремясь сплотить офицеров (чтобы плавание не казалось им утомительным) Лукин придумывал разные забавы. «Кают-компания приняла вид если не роскошной гостиной, то щеголеватой военной комнаты: стол сервируется хорошим стеклом, превосходною посудою и вдобавок – чистое, немешаное вино; на стенах бронзовые гвозди, ковры на рундуке, словом, Англия преобразила кают-компанию. Забавная выдумка не класть шляп на стол, а вешать на гвозди, также неосторожность с трубкою и многие другие вещи, за неисполнение которых положен штраф, – и на штрафные-то деньги, с прибавкою с каждого, приняла наша каюта тот вид, что заметили офицеры, приезжающие с других кораблей. Любезный наш капитан участвовал в сей шутке и нарочно нарушал постановленные правила, чтобы только заплатить более штрафу. Между офицерами было сохранено вежливое и дружеское обращение. После сего можно ли было желать приятнее и веселее службы?» – вспоминал уже известный нам Павел Иванович Панафидин.
И вот, наконец, Средиземное море. Шли вдоль испанских берегов, затем повернули к Сардинии. У островка Стромболи пришлось задержаться: не было лоцманов для прохода Мессинским проливом. И вновь здесь проявляется нетерпеливый и открытый нрав капитана «Рафаила». Прознав, что один из его корабельных лейтенантов, будучи стажером на английском флоте, уже ходил этим проливом, Лукин оповещает Игнатьева, что у него есть человек, способный провести отряд. Игнатьев немедленно дает согласие – время-то дорого. Но сам лейтенант, узнав о таком решении, отказывается от столь опасного предложения.
– Что же это вы, голубчик, делали, в морях бывая? – ядовито поинтересовался Лукин у лейтенанта, с огорчением узнав об отказе. – Тем настоящий моряк и отличается от пассажира, что не просто по морю катается, а морскому делу учится!
Наконец лоцмана прибыли, и корабли продолжили свой путь. Пополнив запасы в Мессине, отряд Игнатьева к Новому году прибыл в распоряжение вице-адмирала Сенявина. Рождество встречали в Боко-ди-Катаро. На Крещение при море была устроена Иордань погрузили крест в воду, корабли открыли частую пальбу… Затем – обед на берегу за огромными столами: офицеры в доме, матросы наулице. После обеда пляски. Развеселившийся Лукин, напрочь забыв о своем высоком положении, пошел вприсядку с лихим бром-марсельным матросом – кто кого перепляшет! Матрос был парень хват, но капитана своего переплясать так и не смог, умаялся.
А вскоре Россия объявила войну Турции, и эскадра взяла курс на Архипелаг. У Дарданелл настигли английскую эскадру вице-адмирала Дукворта, которая только что попытала счастья, надеясь прорваться к Стамбулу. Многочисленные знакомые Лукина говорили, что прорыв сквозь череду мощнейших турецких крепостей невозможен. Немного погодя англичане ушли совсем, и русские моряки остались одни.
Через несколько дней началась бомбардировка неприятельской крепости на острове Тенедос. «Рафаил» первым открыл огонь и заставил замолчать турецкие пушки.
Десятого мая Сенявин атаковал турецкий флот у входа в Дарданеллы. Атака русских моряков была стремительна. Потери турок не поддавались счету. «Рафаил» совместно с «Ретвизаном», вырвавшись вперед, погнался за убегающим турецким флотом. Вскоре у «Ретвизана» разорвало пушку, и он вышел из боя. Лукин же, несмотря на все повреждения, догнал неприятеля и, следуя с ним борт в борт, расстреливал его в упор, пока встречным течением «Рафаил» не отнесло в сторону от разбитого в конец противника. Турок спасла лишь ночь. Уже на выходе из пролива Сенявин обнаружил, что гребные турецкие суда тащат к Дарданеллам четыре поврежденных корабля. Началась атака, и, как всегда, впереди прочих – «Рафаил» Лукина. Обрубив буксиры, турки бежали в панике, выбросив свои линейные корабли на мель, где они и были сожжены.
– Все капитаны сражались во вчерашнем сражении доблестно, но капитан Лукин был выше прочих. Вот вам пример для подражания! – заявил Сенявин при разборе Дарданелльской баталии.
Сенявин решает отобрать у турок крепость на острове Лемнос. Определяя кандидатуру командира десанта, он долго не думал:
– Как известно, Лемнос был родиной Ахиллеса. Это земля богатырей. У нас тоже есть свой богатырь, ему мы и поручим взять Лемносскую цитадель!
Лукин лишь склонил голову в знак согласия на столь ответственное поручение.
Произведя стремительную высадку на остров, Лукин решительно атаковал растерявшихся турок и погнал их в крепость. С моря его надежно прикрывал огнем корабль «Елена». Захватив богатые трофеи, Лукин приступил к осаде крепости и подготовке штурма.
– Думаю, денька через три-четыре сможем начать! – делился он со своим помощником мичманом Хрущевым.
Но штурмовать крепость не пришлось. Обстановка резко изменилась, и Сенявин прислал фрегат для снятия десанта. Лукин покидал Лемнос с видимым сожалением:
– Единожды судьба даровала мне случай взять приступом крепостицу сухопутную, и тот не удался. Не судьба!
И снова эскадра на всех парусах мчалась к Дарданеллам, где робко высунулся из своей норы неприятельский флот.
С зарею 19 июня восточнее Лемноса были, наконец, обнаружены турецкие корабли. Предоставим слово Павлу Панафидину: «… Общая радость была на всем флоте. Никогда не забуду, как Д. А. Лукин поздравлял меня, когда я вышел на шканцы, что турецкий флот открылся. Думал ли он, что через несколько часов он не будет уже существовать для его детей, почтенной супруги и для всех, кто его знал и любил…»
Весной 1814 года русские войска, пройдя с кровопролитными боями всю Европу, подошли к стенам Парижа. Исход кампании, а вместе с ней и всей эпохи наполеоновский войн, был предрешен, хотя сам французский император этого еще не понимал. Во главе главной армии Наполеон действовал далеко в тылу союзнических войск. Оборону Парижа он поручил маршалу Мармону. В войсках французских царило уныние, парижане пребывали в панике. Стотысячная русско-прусская армия широким кольцом охватывала город.
Император Александр Первый, шпоря коня, подскакал о осматривавшему местность генералу Михаилу Орлову, назначенному командовать штурмом французской столицы.
– Лишенный лучших своих защитников и вождя, город не в силах нам долго противостоять! – сказал Александр генералу – А посему во избежание напрасной крови вы, Михаил Федорович, прекращайте бой всякий раз, когда появится надежда на мирный исход!
– Слушаюсь, ваше величество! – приложил руку к треуголке бравый генерал. – А сейчас мы начинаем!
