92
Об обычном виде обвиняемых сообщает Геллий. Он пишет, что один римлянин, хотя был обвинен, «не перестал брить бороды и носить светлую одежду и не был в обычном наряде обвиняемых» (Gell., III, 4). Светоний упоминает, что обвиняемые облачались в траур (Suet. Tib., 2, 4). Об одежде Сципиона: «Он сказал, что взойдет увенчанный на Капитолий» (Plut., ibid, 10). «Он поднялся на Ростры и возложил на голову венок триумфатора» (Val. Max., III,7, 1). «Сам он явился в суд в торжественном одеянии вместо жалкого, вызывающего сострадание, какое надевали подсудимые. Все были поражены и почувствовали расположение к человеку, столь великому духом в сознании собственного достоинства» (Арр. Syr., 39–41). (Замечательно, что Ливий опускает этот момент, что указывает на то, что и у Максима, и у Аппиана рассказ зиждется не на одном Ливии.)
Ливий вслед за Антиатом вкладывает в уста Сципиона длинную речь, в которой он восхваляет свои подвиги. Однако Полибий пишет, что его герой произнес всего одну фразу, которую мы привели. Но Полибий упускает одну важную деталь, на которой настаивают все латинские авторы: суд над Сципионом произошел в день битвы при Заме, поэтому Публий, бросив обвинителя, ушел праздновать годовщину победы. Поэтому я добавила к тексту Полибия еще несколько слов, взятых из Геллия. Сам Геллий пишет, что те слова, которые он привел, признают все (Gell., IV, 18, 6).
Процессы Сципиона представляют собой одну из самых загадочных страниц античной истории. Обиднее всего то, что случилось это не потому, что к тому времени, как древние писатели вознамерились описать это событие, не осталось ни источников, ни документов: Геллий пишет, что еще в его время сохранились подлинные декреты и свидетельства древнейших анналистов. Дело в том, что никто из дошедших до нас авторов не ставил своей целью описать процессы Сципиона шаг за шагом. Все приводили только отдельные яркие эпизоды, характеризующие удивительное самообладание и гордость нашего героя. Даже на обвинениях не останавливались, справедливо рассуждая, что они заведомо ложны. Единственным, кто изложил дело Сципиона по порядку, был Ливий. Но его попытка, как мы увидим, как раз и оказалась несостоятельной и надолго сбила многих ученых с толку. Ливий в своем рассказе следовал Валерию Антиату, наименее достоверному из всех анналистов (см. примечание 22), который пленил его своей красочностью.
Антиат и Ливий рассказывают, что в 187 году до н. э. Сципиона привлекли к суду народа трибуны Петилии, обвиняя, по-видимому, в получении взятки от Антиоха — точно обвинения Ливий не формулирует (Liv., XXXVIII, 51). Сципион ни словом не ответил на обвинения, а повел себя так, как рассказано в нашей книге, то есть удалился вместе со всем народом, чтобы возблагодарить богов за победу при Заме, а затем уехал в Литерн. Это все описывают почти одинаково. Взбешенные Петилии потребовали его возвращения. Брат Люций попытался извинить Публия болезнью. Из восьми оставшихся трибунов семь не приняли его отвода, но восьмой, Тиберий Гракх, решительно вступился за Сципиона, спас его жизнь и честь. Тем временем Сципион умер, и тогда враги обрушились на Люция. Они осудили его и потребовали, чтобы он заплатил огромный штраф. Денег у Люция не было, от помощи клиентов он отказался, и его хотели отвести в тюрьму. За него попросил помощи у трибунов его кузен Назика, но повторилась та же история — девять трибунов отказали, а спас Люция тот же Гракх. Имущество же Люция полностью описали, и он остался нищим. Вот суть рассказа Ливия (Liv., XXXVIII, 50–60).
И сразу же возникает целый ряд тяжких недоумений.
Первое. Почти все античные авторы, причем среди них Полибий, чуть ли не член семьи Сципионов, и Геллий, пользовавшийся сочинениями древнейших анналистов и подлинными документами, говорят, что Сципион в сенате разорвал счетные книги. Но этот эпизод у Ливия не только отсутствует, ему просто нет места. Замечательно, что сам Ливий не сомневается, что Сципион действительно разорвал в сенате книги (Liv., XXXVIII, 55), хотя совершенно не может увязать этот эпизод с рассказом Антиата.
Второе тесно связано с первым. По словам Полибия и Геллия, было два процесса: в сенате у Сципиона потребовали отчета, в другой раз его привлекли к суду народа.
Третье. Согласно Ливию Сципион умер в 187 году до н. э., между тем Полибий и Рутилий, добросовестный автор, притом очень близкий к Сципионам — он был член кружка Сципиона Младшего, — передают, что умер он в 183 году до н. э. Но тогда он был жив во время процесса Люция! Геллий говорит, что он действительно был жив, более того — сохранились древние декреты, из которых известно, что это Публий, а вовсе не Назика, апеллировал к трибунам по поводу брата. Значит, Публий не только не умер в момент суда над Люцием, но еще не удалился в изгнание, иными словами, процесс Люция был до суда над Публием.
Четвертое. Вмешательство Тиберия Гракха в процесс Публия — выдумка анналиста. Тиберий Гракх вмешался в дело Люция, и Геллий приводит подлинный текст его декрета. При этом он торжественно поклялся, что не мирился со Сципионами (они были до того врагами). Но это было бы нелепостью, если бы Тиберий только что выступил на стороне Публия. Следовательно, надо отбросить весь рассказ о попытках трибунов вернуть Сципиона из Литерна и о спасении его Гракхом.
Наконец, через несколько глав сам Ливий вдруг объявил, что не верит собственному рассказу: «Что касается Валерия Антиата, то его мнение опровергается речью Сципиона, которая, как явствует из ее заголовка, направлена против трибуна М. Невия. Этот Невий, согласно списку должностных лиц, был трибуном в консульство П. Клавдия и Л. Порция (то есть в 184 году до н. э. — Т. Б.)» (Liv., XXXIX, 52).
Поразительное сообщение! Из него следует, что в 184 году до н. э. Сципион не только был жив, но находился в Риме, то есть народного суда над ним еще не было. Ливий объясняет, что суд этот произошел, по его мнению, или в конце 185 года до н. э., или в 184 году до н. э., причем сам историк склоняется к первому мнению.
И последнее. В 187 году до н. э. согласно Ливию Люций был обобран до нитки, опозорен и удалился от дел. Но тот же Ливий несколькими страницами позже сообщает, что в 186 году до н. э. Люций устроил дорогостоящие игры по поводу победы над Антиохом (Liv., XXXIX, 22). А в 185 году до н. э. он выставил свою кандидатуру в цензоры на следующий год (Liv., XXXIX, 40). Совершенно невероятно, чтобы нищий давал игры, а уличенный взяточник баллотировался в цензоры! Это происходит потому, что Антиат, по словам Геллия, пишет «вопреки сохранившемуся декрету и вопреки авторитету древних анналистов» (Gell., VII, 19).
