Ознакомительная версия.
31.12. Очередной «год окончания войны» кончился. Положение на фронтах отличное. Будапешт окружен и на днях будет наш. В Венгрии сформировано новое правительство. На западе немцы примерно недели 3 тому назад начали крупное наступление, широко разрекламировали его и опозорились.
1945
<…> 12.03.45. Первый месяц весны принес нешуточные морозы. Солнце светит по-весеннему, но уши и щеки подмерзают основательно.
Наступление Красной армии продолжается весьма интенсивно. На правом берегу Одера остались Данциг и Кенигсберг, не считая полуострова между Любавой и Ригой. Многие едут в Германию вывозить оборудование. Сегодня и меня чуть не послали туда же, но я отказался из-за МЭИ, где я теперь работаю на кафедре физики. Работа преподавателя мне очень нравится, на уроке чувствую себя совершенно свободно…
Приблизительно через месяц после конца войны С. Г. Юрова вместе с Ефимом Самойловичем Ратнером все же отправляют в Германию. Им было поручено вывезти оборудование завода Цейса. Для «повышения авторитета» прадед получил тогда звание майора.
14 июля. После пары дней ожидания мы вылетели в Германию в 6 ч. утра. Компания подобралась весьма солидная: в Вену направлялась группа московских артистов, в числе которых были Оборин, Уланова (!!!), Ойстрах, Кнушевицкий, Шпиллер, Жак и др. Уланова и еще одна балерина (с грузинской фамилией) немедленно разлеглись на полу, а остальные устроились, кто как мог: на боковых полотняных скамейках для лежания (самолет — санитарный «Дуглас»), на чемоданах и т. д., теснота была невообразимая, но компания подобралась смирная, и никаких пререканий слышно не было.
Погода хорошая, иногда лишь внизу была сплошная облачность. Через 4,5 часа мы пересекли Днепр и приземлились в Киеве. Через час вылетели дальше и часа через 4 сели в Глейвице <сейчас Гливице в Польше, а в то время это был городок в Силезии. — К. С.> на военном аэродроме. Германия сверху поражает своей упорядоченностью и, несмотря на недавно отгремевшие бои, приглаженностью. Дороги, поля, деревушки сменяют друг друга с удивительной четкостью. Нет переходных форм между природой и населенным пунктом. Особенно поразило нас впоследствии это сосуществование промышленности, городской жизни, сельского труда и нетронутых уголков природы, причем они совершенно не мешают друг другу. В этом чувствуется старая культура и уважение к зелени и к лесу.
Раздобыв трофейную немецкую машину, мы двинулись в Беутен, где, по нашему мнению, должно было находиться то учреждение, в котором мы должны были получить необходимые инструкции. Путь от Глейвица до Беутена сплошь застроен. Однотипная немецкая архитектура, заводы и пригородные хозяйства. Слабопересеченная местность. Везде зелень. И Глейвиц, и Беутен разрушены сравнительно несильно, но много домов просто брошено. В Беутене стояли около 1,5 часа, и пока Е. С. <Ратнер. — К. С.> ходил на переговоры с начальством, я имел первый разговор с «немцами». Это были три девочки лет 7 — 10, которые много смеялись и настойчиво просили хлеба. Больше всего их интересовало, будут ли в Беутоне поляки, перед которыми все немцы испытывают панический ужас. Действительно, судя по рассказам, поляки (и чехи) относятся к немцам значительно более сурово, чем русские. Примерно через 1, 5 часа мы тронулись в Бреслау <Вроцлав, Польша. — К. С.>, попросив нашу машину подвезти нас до Пейскрегама. Шел дождь. Здесь мы поймали польскую машину, шедшую в Оппельн <Ополе, Польша. — К. С.>. На ней ехало человек 10 поляков — штатских с повязками и ружьями (милиция) и военный. В Глейвице, Беутене и других городах, которые в то время только что осваивались польскими властями, повсюду <?> и бары, кафетерии и т. д. Проехали Гроссштрелиц и вскоре пересели на другую машину, которая шла в Бреслау. О качестве немецких дорог, количестве зелени, благоустроенности и чистоте деревень писать не стоит: все это известно. Но сейчас на этом фоне происходят интереснейшие и величайшие события, детали и мелкие факты которых стоит отметить. По дорогам тянутся отдельные группы немцев, которые, нагрузив немногочисленный скарб на тележки и главным образом на детские коляски, пробираются в центральную Германию. Дело в том, что на первых порах польские власти применили в этих районах политику массового выселения немцев, что, правда, вскоре было прекращено. Однако методы, применявшиеся при этом, так запугали немцев, что они, бросая все (и неубранные поля в том числе), уходят на запад. Над этими районами явно висит угроза голода.
В сторону России тянутся обозы с демобилизованными старших возрастов, прихвативших по дороге репатриируемых женщин и девушек. Телеги нагружены всевозможным барахлом вплоть до диванов, пружинных матрацев и т. д. На каждой телеге красный флажок, на многих лозунги.
Часто попадаются польские обозы или колонны грузовиков, тут и военные, и гражданские обозы с переселенцами, направляющимися для расселения на новых местах. Страна, по которой мы проезжаем, была густо заселена и хорошо обрабатывалась. Не доезжая до Оппельна, мы пересели на другую машину, которая шла до Бреслау, однако на ней мы много не проехали, потому что она должна была заехать куда-то дальше, и перебрались на последнюю в этот день машину, на которой добрались через Оппельн и Брик до Бреслау. Остановились у военной комендатуры, которая помещалась в здании «Polizei Presidium'a». Красивое и солидное здание (модерн), которое неизвестно почему сохранилось почти целым посреди всеобщего разрушения. Город выдержал многомесячную осаду, и многие кварталы его представляют собой сплошные развалины либо скелеты домов. По дороге в гостиницу (собственно «комната отдыха для приезжих офицеров») нужно переходить по мосту через Одер. Даже сейчас это место обращает на себя внимание своей исключительной красотой. День этот был очень тяжел. Слегка закусив, мы заснули как убитые.
15.07. Гостиница в Бреслау помещается недалеко от берега Одера. Принадлежала она, вероятно, к числу третьеразрядных, а сейчас можно только догадываться, сколь уютно тут было прежде.
Нам счастливо удалось поймать машину на Лигниц <Легнице, Польша. — К. С.>. По дороге она испортилась, благодаря чему мы получили возможность провести часок на лоне прелестных мест. Рядом стояла брошенная деревенская изба с электричеством и т. д.
Лигниц разрушен сравнительно мало, но сейчас много домов брошено. Город озеленен, пожалуй, больше, чем другие, виденные нами немецкие города. В Лигнице мы стояли около 3,5 часа. За это время я успел бегло осмотреть лежащий рядом парк, купить часы и поговорить в течение 1,5 часа с одной полькой. Разговор начался более или менее случайно. Потом был Версаль, Трианон, особенности и красоты разных языков, индусское искусство, отношения между русскими и поляками, между поляками и немцами, внешняя грубость русских и т. д. Было очень интересно установить с этой весьма образованной женщиной, бывавшей в России и много жившей за границей, некоторые (пожалуй, многие) общие точки зрения на принципиальные вопросы и расхождения по отдельным темам. Она сказала по моему адресу несколько комплиментов, которые доставили известное удовольствие. Она жила в Варшаве и после «восстания Бур-Комаровского» <Варшавское восстание 1944 г. под руководством генерала Бур-Комаровского. — К. С.> была отправлена в один из саксонских лагерей. Потеряла почти всех своих родных. Собирается ехать кого-то разыскивать. Тем не менее она думает об искусстве и несет к себе домой чеканное индусское блюдо.
Ознакомительная версия.
