Оперная богиня... Она могла дать только дружбу, а он хотел большего. Он был около Линд, и это возбуждало разговоры:
— Неужели Андерсен женится?
В говорливом Копенгагене всё замечали. Это было неприятно Йенни Линд, она много раз подчёркивала: дружба, чисто товарищеские отношения. А он уже любил её и не мыслил без неё своей жизни. Несмотря на письмо, которое Андерсен передал ей, когда она уезжала, Йенни Линд дала понять, что по-прежнему её отношения к Андерсену чисто дружеские. 1843 год не принёс Андерсену счастья в любви.
Йенни Линд отправилась гастролировать. Она становилась известной не только в Европе, но и в мире. Все свои душевные чувства она отдавала пению. Музыка была её светом. Любви Андерсена не было места в её путешествующей жизни, хотя книги его она продолжала любить.
Пришёл октябрь 1845 года. Снова Копенгаген встречал шведского соловья. В гостинице певица устроила небольшой праздник в честь давнего друга Бурнонвиля. Огюст Бурнонвиль родился в тот же год, что и Андерсен. Известный датский балетмейстер и танцовщик, он был ещё и замечательным оперным режиссёром. Он сразу оценил талант Йенни и помогал ей. Он переживёт Андерсена на четыре года...
— Балетмейстер Бурнонвиль стал моим отцом, так часто я чувствовала его заботу о себе. Он очень помог в моей работе. Благодаря таким людям, как он, Копенгаген стал для меня родным.
— Если я стал вашим отцом, то все копенгагенцы захотят стать вашими братьями, — улыбнулся в ответ балетмейстер.
— Это слишком большая ответственность. У меня не хватит времени для искусства, придётся только принимать комплименты. Но мысль хороша, дорогой Бурнонвиль, и я последую вашему совету и выберу брата сама.
С этими словами она обвела глазами присутствующих. Мужчины замерли. Кому предложит она право быть своим братом? Взгляд Йенни остановился на фигуре Андерсена. Кажется, что от волнения его нос стал ещё больше.
Йенни наполнила бокал шампанским и подошла к сказочнику:
— Не хотите ли стать моим братом, господин Андерсен?
Он растерянно улыбнулся:
— С удовольствием выпью с вами на брудершафт! — Он понимал, она запрещает ему думать о чём-либо, кроме дружбы.
Всем стало ясно, что как бы глубоки ни были чувства Андерсена, они не находят отголоска в душе шведской знаменитости.
— Милый Андерсен засыпал меня комплиментами.
— Если бы у меня были розы, я бы осыпал вас розами...
— Вы заставляете меня краснеть...
— Это та краска, которая переходит с лепестков роз...
— Вы настоящий сказочник. Я хотела бы, чтоб вы написали сказку «Цветы для маленькой Йенни Линд», такую же чудесную, как ваша сказка «Цветы для маленькой Иды»... Ваши цветы столь живы, что живее многих людей, которых я знала...
— Это совсем не трудно, — вставила госпожа Бурнонвиль.
— Пусть ваш голос поможет мне, — и Андерсен посмотрел на рояль.
Их публичная дружба, крещённая бокалом шампанского, стала концом его призрачных надежд.
В декабре этого же 1845 года Андерсен подгадал оказаться в Берлине, намереваясь встретить с Йенни Линд Рождество. Он ждал её в гостинице, но певица не явилась. В своих немецких воспоминаниях он описал сплетни газет об их отношениях.
В 1846 году Андерсен попал в Лондон. Йенни пела в опере и пользовалась огромным успехом. Часть этого успеха пала и на Андерсена — обществу было интересно посмотреть на человека, имя которого связывали с блистательной женщиной.
Они увиделись ещё лишь дважды. Встречи были короткими. Он был одинок рядом с ней. Её слава была громче славы Андерсена. Это немного злило его...
Через несколько лет Йенни Линд отправилась в Америку. Гастроли прошли с триумфом. Во время этих гастролей, в 1852 году, она вышла в Бостоне замуж за немецкого пианиста.
Когда Андерсен узнал об этом, он не выходил на улицу несколько дней. Обида душила его. Он чувствовал, что это была самая последняя любовь в его жизни. Так оно и случилось. Ему предстояло прожить ещё двадцать три года, почти треть из семидесяти пяти, отведённых судьбой.
Вена 1854 года подарила ему встречу с супругами. Но даже и прежней дружбы между ним и певицей не было...
Чувства подсказали Андерсену, что это их последняя встреча... Он давно понял, что Йенни Линд потеряна для него навсегда. Её мужа он нашёл неинтересным...
Высокая и стройная Йенни Линд покинула его жизнь. Её светлые волосы, точно крылья, умчали её в иную жизнь, где служение искусству осталось для неё высшим предназначением. Но не Андерсен сопровождал её в этом служенье.
После огромных чувств к Йенни Линд, этой великолепной женщине, он уже никого не любил. Все три любви его были скандинавками. Этот тип, как видно, был наиболее близок ему.
Он разглядывал себя в зеркало и соглашался с судьбой: разве можно полюбить этот огромный нос, эти маленькие глазки... Он вспомнил, что от природы у него было замечательное сопрано до пятнадцати лет и пение рвалось из него. Он пел так хорошо, что если бы не видеть его, то можно было подумать, что это поёт девушка.
Если бы его голос не пропал, не предал его и он бы развивал его, может быть, и он мог бы петь по всей Европе, и тогда брак с Х1енни Линд был бы доступен ему... Голос предал его, покинул... Так же покинула его и Йенни Линд. Его сердце готово было разбиться, как зеркало. Для чего жить, если не для любви? Оставалось творчество. Оставались путешествия, как спасение от самого себя. Новые впечатления отвлекали от тяжёлых мыслей и дарили сюжеты. Ах, как замечательно путешествовали бы они с Йенни Линд!
Главное событие жизни Андерсена после неудачной любви (разве для поэта-прозаика-романиста-сказочника-драматурга-очеркиста может быть неудачной любовь?) — лишь слава, всё возрастающая, Джомолунгма славы, война 1848-1850 годов, война 1864 года, путешествия, интересные люди, болезни, тихое умирание... Личных потрясений выше, чем война 1864 года, не было...
Было бы пошлостью сказать, что славой он пожинал плоды работоспособности. Андерсен — чистый пример Божьего дарования, как Державин. Всё хочется и хочется спроецировать его судьбу на русскую быль, но... В России, угрюмой от снегов и бесконечных дождей, нет значительных сказочников. Великая, постоянная поэтичность Андерсена отсутствовала у немногих её представителей, которых ошибочно принимали за сказочников. Литературная русская сказка не вышла за пределы страны. Она не выдержала мировой конкуренции.
Почему не могут понять нищие духом, стремящиеся согреться в лучах чужой славы, что чем неизвестнее, неизбежней истоки, тем чище, весомей талант?
