Еще молотки обойщиков не перестали стучать, еще выметаются последние стружки, как из Колонного зала выносят гроб с телом Ленина. Недолгий январский день уже закончился, 4 часа. Идут долго, у музыкантов к трубам прилипают губы. В паузах слышно, как, смерзаясь, шелестит дыхание тысяч людей. Горят огромные костры и включено несильное городское электрическое освещение. За гробом идет Надежда Константиновна Крупская, жена, теперь уже вдова, с которой можно не всегда и считаться, идут вожди. Сталин в солдатской шинели и меховой шапке. Как обычно, он мерзнет, у него насморк, усы в надышанных кусочках льда.
На Красной площади, целиком, плечо к плечу, заполненной людьми, приготовлен низкий помост, на который ставят темно-красный гроб. Голова Ленина на красной подушке. Надгробное слово Сталина было шедевром «эмоциональной пропаганды». Сталин закончил призывом хранить чистоту рядов партии, пестовать ее единство, крепить диктатуру пролетариата, союз рабочих и крестьян. Слова потонули в уже приветственных возгласах. Каждые десять минут с четырех сторон гроба меняется почетный караул.
Наконец, Сталин, Молотов, Калинин и Дзержинский вносят гроб с телом Ленина внутрь. Всем, казалось бы, должна быть видна когорта самых верных и преданных учеников. Сталин уверен во всех троих, это все «его люди». Со всеми троими было много перешептано и переговорено, а главное, они не конкуренты, никто из них не теоретик. Это все один уровень безоговорочного, жесткого и холодного исполнения. Зиновьев, Каменев, Бухарин, Рыков и Томский этого почему-то не видят, для них всех Сталин тоже не конкурент, он отмычка к власти, пистолет, направленный в сторону Троцкого.
В этот момент обманутый в сроках похорон Сталиным Троцкий в Сухуми слышит салют военных кораблей и гудки фабрик. В Москве, по всей стране надрывно гудят фабричные, заводские, паровозные и пароходные гудки. Двери Мавзолея закрываются, похороны закончились. В зале Мавзолея пахнет хвоей и свежим деревом.
Смерть Ленина вызвала по всей стране тысячи кадровых перестановок. Для одних это было крушение лучших надежд, откат революции, личная катастрофа, другие наоборот, увидели возможность выдвинуться, переползти на следующую служебную ступеньку, воспользоваться ситуацией. Одним из таких людей оказался знаменитый нарком внешней торговли легендарный революционер, именем которого позже назовут корабли, Леонид Красин.
Это был человек удивительной энергии и предприимчивости. В иное время он отходил от революционного движения, а в свое — руководил боевой организацией большевиков. Все зависело от времени и общественного состояния. Сейчас бы это могло быть названо модой вечно мятущейся в поисках своего общественного призвания интеллигенции. Интеллигенция всегда мечется. Когда была мода на сопротивление монархии, по слухам, именно Красин с ведома Ленина руководил, или, по крайней мере, обеспечивал техническую сторону кампании по экспроприации средств на нужды партии у буржуазии. Партийные теоретики и партийные умники протестовали. Делалось это часто кровавыми методами. Он был инженером и умел готовить в подпольных условиях мины и взрывные устройства значительной по тем временам мощности. Эти экспроприации, «эксы», как их фамильярно называли между собой участники, требовали людей особого склада. Без малейшей рефлексии, со специфическим видением долга и взглядом на цену человеческой жизни. Что жизнь? Она лишь сон, а человеческое тело только машина, вместилище духа. Жизнь материальна и может быть материализована без остатка. Красин хорошо знал еще по дореволюционной деятельности, по совместным боевым действиям Кобу, Сталина, и тот, видимо, доверял инженеру. О неукротимой энергии этого человека свидетельствует такой штрих: нарком был по совместительству и полпредом, и торгпредом в Великобритании, а в 1924 году стал еще и представителем России во Франции.
Красин умел читать без подсказок, что у Кобы было в сокровенных желаниях. Красин предложил сохранить тело Ленина методом глубокого замораживания. Именно Красин вошел с этим предложением уже на следующий день после похорон, то есть 28 января, через четыре дня после смерти Ленина. Карьера — это всегда или исполнение, или интуиция.
Других предложений пока не поступало. Но по законам драматургии и жизни они должны были поступить. Немедленно была создана группа разработчиков: штат, льготы и финансирование. Предстояли огромные закупки в Германии холодильной техники, бывшей в то время особенно дорогой и громоздкой. Ее предполагалось разместить в Сенатской башне Кремля. Красин очень дорожил своей идеей, осуществление которой сделало бы его имя знаменитым в научном мире и навсегда связанным с именем Ленина. Каждый хочет жизни вечной.
Но Красин был слишком хорошим инженером и разбирался в химии, чтобы не посоветоваться со специалистами. Посоветовался. А пока двум из них: патологоанатому профессору Алексею Абрикосову, производившему вскрытие 22 января тела Ленина, и Александру Дёшину, профессору Московского университета, анатому и участнику все тех же экспертиз вскрытия и диагноза, было поручено провести опыты по замораживанию трупов. Трупы, естественно, были.
Существовало и предположительное решение этой проблемы: трупы предварительно должны быть фиксированы формалином, а также пропитываться глицерином. Опыты были санкционированы Феликсом Дзержинским — председателем комиссии по организации похорон, бывшим в то время и председателем ВСНХ СССР, по нынешним меркам, главой правительства. Морозы, лютовавшие в тот год в феврале и марте в Москве, давали возможность маневрировать и ждать.
56 дней пролежало тело Ленина в холодном склепе. Рядом шла жизнь: съезды, конференции, интриги, драка за власть. Монтаж холодильной установки, закупленной Красиным в Германии, запаздывал. Наступала, уже шла полным ходом, не считаясь с политическими требованиями момента, весна, холодный погреб склепа, того и гляди, мог потечь, состояние тела катастрофически менялось, могила могла оказаться расконсервированной. Был проделан ряд обследований в склепе, и результаты не оказались положительными для воплощения идеи. Растерянная комиссия уже стояла перед необходимостью, вопреки невысказанной воле Сталина, предать, как и положено, тело земле. Все уже было на грани политического скандала.
Но вдруг забрезжила надежда, и тому же Дзержинскому в конце марта пришлось, сворачивая идею Красина, принимать новое решение. В ленинской истории появляется новый персонаж. Колеблясь и нервничая, от имени комиссии ЦИК СССР по организации похорон В. И. Ленина Дзержинский пишет письмо некоему неизвестному ранее харьковскому профессору Воробьеву. Вот оно:
