Впрочем, есть тысячи признаков, говорящих о том, что в каждый момент в нас имеется бесконечное множество восприятий, но без сознания и рефлексии, т.е. имеются в самой душе изменения, которых мы не сознаем, так как эти впечатления или слишком слабы и многочисленны, или слишком однородны, так что в них нет ничего, отличающего их друг от друга; но в соединении с другими восприятиями они оказывают свое действие и ощущаются – по крайней мере неотчетливо – в своей совокупности".
Упоенный познанием, Лейбниц обращал мало внимания на житейские невзгоды. Он распространял свой личный опыт на все человечество и верил, что в мире существует предустановленная гармония, а значит, все идет к лучшему:
«И когда я думаю о росте человеческого знания за последний век или два и о том, как легко было бы людям продвинуться несравненно дальше, чтобы стать более счастливыми, то я не сомневаюсь, что человечество добьется значительных успехов в более спокойные времена при каком-нибудь великом государе, которого бог поставит для блага человеческого рода».
Увы, идея прогресса смущала – и продолжает смущать – многие умы, не замечающие явных ее опровержений самой жизнью. Свобода воли позволяет человеку творить зло и обманываться ложными ориентирами.
Из высказываний Лейбница:
– Всякую часть материи можно представить наподобие сада, полного растений, и пруда, полного рыб. Но каждая ветвь растения, каждый член животного, каждая капля его соков есть опять такой же сад или такой же пруд.
– Природа никогда не делает скачков… Заметные восприятия также получаются постепенно из восприятий слишком малых, чтобы быть замеченными.
– Абстракция сама по себе не является ошибкой, лишь бы только помнили, что то, от чего отвлекаются, все же существует.
– Всякое тело чувствует все, что совершается во Вселенной, так что тот, кто все видит, мог бы в каждом теле прочесть, что совершается повсюду, и даже то, что совершилось или еще совершится, замечая в настоящем то, что удалено по времени и месту; все дышит взаимным согласием…
Родился он в глухой деревне близ устья Северной Двины, в семье простого крестьянина…
Принято считать, будто в столице страны или в больших городах созданы наиболее благоприятные условия для появления крупных мыслителей, ученых, деятелей культуры. Ведь именно здесь собираются лучшие преподаватели, выдающиеся умы; имеются соответствующие учебные заведения, музеи, университеты, академии. Да, на каком-то этапе обучения или первых самостоятельных работ полезно находиться в культурном центре, общаться со специалистами, иметь доступ к интеллектуальным и художественным ценностям. Но в детские годы главное не в том, чтобы чему-то особенному научиться. Важно, чтобы в человеке пробудилась тяга к познанию, творчеству.
Когда есть возможность легко удовлетворить эту потребность, ребенок может быстро утратить первоначальный порыв. Напротив, если приходится преодолевать препятствия на путях познания, тогда слабый отступает, а сильный не сдается.
Так было и с Михаилом Ломоносовым. Его родина, северная Русь, издавна давала приют людям смелым, предприимчивым, вольнолюбивым. Здесь не было унизительного крепостного рабства, да и татаро-монгольского ига тоже. Местным жителям приходилось заниматься разными промыслами: земледелием, скотоводством, охотой, рыболовством. Поморы были отличными мореходами.
Михайло с малых лет отличался крепким телосложением, силой и упорством. Ему рано пришлось помогать матери, а затем и отцу по хозяйству. Судьба его не баловала. Мать умерла, когда он был еще ребенком. Отец женился вторично. Мачеха невзлюбила пасынка. Возможно, ее раздражали его самостоятельность и упрямство. Отец относился к нему серьезно, как к помощнику. Позаботился о том, чтобы смышленый сын обучился грамоте – у попа.
Ломоносов быстро научился читать. Голос у него был сильный, произношение ясное. Священник не раз поручал ему чтение в приходской церкви глав из Священного Писания. Мальчики постарше завидовали малолетнему «выскочке». Пару раз его поколотили, чтобы отбить охоту быть первым. Однако Михайло умел постоять за себя. Да и не из тех он был, кого можно было запугать и переупрямить.
Самый ранний из автографов Ломоносова относится к 1726 году: запись в приходской книге. Видно, как старательно выписывает он буквы, украшая их завитками. Нажим очень сильный. И не только – для украшения. Чувствуется, что рука написавшего более привыкла действовать топором и веслом.
У соседа-крестьянина Ивана Дудина взял неугомонный Михайло Ломоносов учебники грамматики и этики. Прочитал не один раз, едва ли не наизусть выучил. Юношу, рослого и крепкого не по годам, отец и мачеха пожелали остепенить, женить. У него были другие намерения. Знал, что есть огромный город Москва, где любым премудростям научиться можно. По-видимому, он стал учить латинский язык. Об этом свидетельствует его запись в книге Куростровской церкви. Здесь почерк аккуратен и красив; видно, что пишет человек грамотный. В подписи заглавная "Л" изображена на латинский лад. Позже он так подписывался только по-латыни.
Добром его из дома не отпускали. Пришлось бежать. Выбрал самое благоприятное для побега время, когда догнать и вернуть его было почти невозможно: в лютые зимние морозы.
Тогда был велик риск замерзнуть в пути. Он решился на отчаянный шаг. Догнал санный обоз, доставлявший в Москву рыбу, и с ним через три недели достиг столицы.
Легко ли деревенскому юноше устроиться в огромном городе – без денег и знакомств? Сколько надо иметь воли, мужества, веры в себя и стремления достичь поставленной цели, чтобы решиться приехать в город и не сгинуть в нем без следа? В Славяно-греко-латинскую академию он был принят потому, что назвался сыном священника (крестьянам и ремесленникам учиться в этом заведении запрещалось). Когда обман раскрылся, помогло заступничество просвещенного архиепископа Феофана Прокоповича, восхитившегося его знаниями.
В академии Ломоносов постоянно недоедал. Хотя при случае экономил деньги для покупки книг. Обучался наукам не только в Москве, но и в Киеве, Санкт-Петербурге. Отправили его на учебу в Германию, и там он отличился успехами и… конфликтами. Но даже крепко повздоривший с ним профессор И. Генкель констатировал: «Господин Ломоносов, довольно хорошо усвоивший себе теоретически и практически химию, преимущественно металлургическую, а в особенности пробирное дело, равно как и маркшейдерское искусство, распознавание руд, рудных жил, земель камней и вод, способен основательно преподавать механику, в которой он, по отзывам знатоков, очень сведущ». Добавим: он стал одним из лучших латинистов Европы, освоив физику и астрономию.
