Ознакомительная версия.
Маяковский повернулся к "футуристу жизни "и, усмехаясь, сказал:
– Вот она слава, вот известность… Ну что ж! Кройте, молодой человек».
Владимир Гольцшмидт был знакомым Василия Каменского, вместе с которым участвовал в лекционном турне по стране. Совсем недавно они оба появились в Москве, в которой красноармейцев тогда ещё не было – Красную армию начали создавать лишь весной 1918 года. Футуристам встретился отряд городской милиции – точно такой же, в каком служил и Роман Якобсон, арестовывавший городовых.
Во всём остальном воспоминания Льва Ольконицкого вполне достоверны. Во всяком случае, они очень наглядно свидетельствуют о том, кто в ту пору пользовался в стране достаточно большой популярностью.
Вернувшись в Петроград, Маяковский застал там относительное спокойствие. Культурная жизнь кипела, интеллектуальная элита проводила вечера (а то и ночи напролёт) в многочисленных кабачках и кафе, самым модным из которых стал «Привал комедиантов». Туда часто заглядывал Маяковский и читал свои стихи.
Через десять лет в статье «Только не воспоминания…» он написал:
«Кабачок-подвал „Бродячая собака“ перешёл в „Привал комедиантов“.
Но собаки всё же сюда заглядывали.
Перед Октябрьской революцией я всегда видел у самой эстрады Савинкова…».
А однажды в «Привале комедиантов» за одним столиком оказались морской офицер Александр Колчак, эсер-террорист Борис Савинков и уж совсем в ту пору никому не известный эсдек Лев Бронштейн, только-только примкнувший к большевикам. Наверное, по пальцам можно было пересчитать тех, кто знал его партийную кличку – Троцкий.
В конце июня Михайловское артиллерийское училище посетил Александр Керенский. Юнкер Леонид Каннегисер написал об этом посещении стихотворение «Смотр»:
«На солнце, сверкая штыками —
Пехота. За ней, в глубине, —
Донцы-казаки. Пред полками —
Керенский на белом коне.
Он поднял усталые веки,
Он речь говорит. Тишина.
О, голо! Запомнить навеки:
Россия. Свобода. Война».
Речь военного министра воодушевила юнкера. Даже то, что он может пасть в грядущем бою, ему уже было не страшно:
«Тогда у блаженного входа
В предсмертном и радостном сне
Я вспомню – Россия, Свобода,
Керенский на белом коне».
Однако Петроград ожидали совсем иные сражения.
Июль 1917 года начался с известия о том, что делегация Временного правительства (Керенский, Терещенко, Церетели) признала автономию Украинской Центральной рады и согласилась на включение в её состав всех юго-западных губерний России. В знак протеста против этого все министры-кадеты вышли из Временного правительства.
Петроград на это событие отреагировал спокойно. Сохранилось письмо той поры, написанное в самом начале июля Анатолием Луначарским жене, Анне Александровне, оставшейся в Швейцарии. В нём, в частности, говорилось:
«… иду в редакцию «Новой жизни» на 2-е собрание имеющего скоро выходить лево-социалистического журнала «Тачка». Редактор его футурист с.-д. Брик. В литотделе участвуют футурист с.-д. Маяковский, А.М. Горький-Пешков, твой слуга, Эмиль Короткий, Эль д'Ор, Базаров, Левидов и др. В художественном: А.Бенуа, Петров-Водкин, Альтман, Маяковский (всё тот же, преталантливый, молодой полувеликан, заряжённый кипучей энергией, на глазах идущий в гору и влево), Лебедев и др. Издатели: Тихонов, Гржебин».
Любопытно, что, назвав Маяковского «с.-д.», то есть социал-демократом, Луначарский добавляет, что он шагает «в гору и влево». РСДРП, как мы знаем, была уже давно расколота на большевиков и меньшевиков, то есть у партии было как бы два направления – «левое» и «правое». Выходит, что Маяковский (и Луначарский подтверждает это) находился где-то посреди, всего лишь направляясь «влево», к большевикам.
Обращает на себя внимание и то, что Осип Брик назван футуристом и социал-демократом. Больше никто его так не называл. И членом РСДРП он тоже тогда не был.
Письмо Луначарского подтверждает также, что какая-то часть тогдашних большевиков предполагала начать борьбу с теми, кто мыслил иначе, чем они, с помощью сатиры. Для этого и учреждался журнал «Тачка». Но, как показали дальнейшие события, главные большевистские вожди думали иначе – заглянем в «Известия Петроградского Совета». В номере от 4 июля на первой странице помещено срочное сообщение с тревожным заголовком:
«События 3-го и 4-го июля
Петроград вновь переживает трагически беспокойные дни.
С одной стороны – кризис власти, вызванный отставкой кадетов-министров, с другой – уличное движение, подготовленное большевистской агитацией».
Главными ораторами партии Ульянова-Ленина были в эти дни Лев Троцкий, Анатолий Луначарский и особенно Яков Свердлов, которого по цвету его кожаной куртки прозвали «чёрным дьяволом большевиков». О том, к чему призывали эти агитаторы, можно составить представление, ознакомившись с обращением партии меньшевиков, опубликованном в тех же «Известиях» на следующий день:
«Российская Социал-Демократическая Рабочая Партия Пролетарии всех стран, соединяйтесь!
Над улицами Петрограда снова реет призрак гражданской войны, раздаются выстрелы, и уже пролилась кровь.
Вооружённое меньшинство хочет силой навязать свою волю гражданскому большинству.
Долой междоусобную войну в рядах революционной демократии!
Организационный Комитет РСДРП»
Распропагандировав расквартированный в Петрограде воинский гарнизон и выведя на улицы рабочих, большевики хотели повторить то, что происходило в феврале, когда было свергнуто самодержавие. На этот раз, отрабатывая деньги, полученные от немцев, Ульянов-Ленин намеревался свалить Временное правительство.
Однако военный министр Александр Керенский действовал не менее решительно. «Известия Петроградского Совета» в номере от 6 июля сообщили:
«Сегодня в Петроград прибывают части революционной армии с фронта».
Фронтовики быстро навели в городе порядок – большевистский путч был подавлен.
Подводя первый итог двум тревожным июльским дням, «Известия» задавались вопросом:
«Чего они добивались?
Ознакомительная версия.
