явиться в свою войсковую часть и доложить о допущенном мною нарушении. Доложил, подполковник Нехорошкин срочно собрал собрание всей части для моей проработки — как же, пятно на войсковой части от такого нерадивого офицера. Командир части сделал все возможное, чтобы этот эпизод быстро ушел в прошлое. Мне даже на комсомольском собрании не стали объявлять выговор, отделался устным замечанием. Но для меня это было потрясением, я не мог допустить, что со мной так можно обращаться, да и не было никакой гарантии, что завтра все опять не повторится по какому-нибудь другому поводу. Наверное, у военных патрулей тоже был план по выявлению нарушителей, как, например, у инспекторов ГАИ (старое название). Поэтому я сразу после двух лет военной службы подал рапорт на увольнение, 23 августа 1972 года в военкомате получил обратно свой паспорт и снова стал гражданским.
Ровно два месяца я искал приемлемые варианты моей дальнейшей работы с учетом и достойной оплаты (после армии это было особенно актуально), и, конечно, интересной работы. В октябре 1972 года я вышел на работу в НИИ «Восход» Министерства радиопромышленности СССР. Институт занимался разработкой как автоматизированных систем управления в различных отраслях народного хозяйства, так и отдельных устройств и комплексов по автоматизации различных процессов. Принят я был на работу старшим инженером-лаборантом в одну из лабораторий, которой была поручена разработка автоматизированных систем микрофильмирования различных источников информации, включая бумажные (документы, книги). Работа совпадала с моими желаниями. За год были найдены коллективом лаборатории необходимые технические решения, подготовлена соответствующая документация. Был определен завод на Урале для производства опытных образцов. Начались командировки на завод в порядке надзора разработчиков для подготовки производства. Но потом процесс остановился, финансирование нашей темы было временно приостановлено, завод получил другой более срочный заказ. Так прошел весь 1973 год. Начальник лаборатории готовился к защите докторской диссертации. Мы, сотрудники лаборатории, ему помогали. Даже пришлось ездить в командировки для получения отзывов о его диссертации, связанной с уже разработанными и внедренными изделиями института.
Весной 1974 года я узнал, что идет набор специалистов моей специальности на корабли Академии наук СССР, которые в разных точках океанов обеспечивают связь с запускаемыми космическими кораблями и проводят другие исследования. Посоветовался с семьей. Александра Афанасьевна, Лидина мама, уже ушла на пенсию и все время посвящала внуку Андрею. Меня отпускали в планируемое трехмесячное плавание. Собеседование я прошел нормально, моя подготовка кадровиков устроила. Но обнаружился один неприятный момент. Я должен был временно перейти на работу в Академию наук для плавания на корабле переводом и, как я понял, с гарантией моего возврата после плавания на старое место работы, при этом на старом месте работы за мной сохранялась средняя заработная плата.
Мне дали соответствующее письмо в НИИ «Восход» о согласии взять меня в плавание с просьбой откомандирования меня. Но мои планы совершенно не нашли поддержки у руководства института. Был направлен в Академию наук отрицательный ответ. Я опять обиделся на судьбу, так как уже видел себя на огромном корабле в Тихом или Атлантическом океане среди летающих рыб (мечта с детства), а тут опять сиди за канцелярским столом и неизвестно чего жди. Я подал заявление и 14 июня 1974 года был уволен по собственному желанию.
В этом году моя сестра Оксана Николаевна закончила школу, ту же, где и я учился. Итоговые отметки в аттестате у не были прекрасные, и отец ее в другой город поступать в институт не отправил. Она без особых проблем поступила в престижный в то время Российский университет дружбы народов имени П. Лумумбы на факультет физико-математических и естественных наук. В дальнейшем прекрасно в нем училась, освоив указанные науки и в совершенстве овладев английским языком, с правом преподавания на нем.
А я снова был в поиске лучшей работы. Год проработал заведующим группой отдела вычислительной техники «АСУ геология». Работа на вычислительном центре мне по своей динамике не понравилась. Никакого творчества, ЭВМ работает, заказчики решают на ней свои задачи, а ты скучаешь, только отслеживая изменения и иногда обновляя программное обеспечение машины.
В эти годы во все сферы народного хозяйства СССР начали активно внедрять ЭВМ отечественной разработки единой системы (ЕС). Машины средней производительности выпускали в Минске и в ГДР, на подходе были и «большие» ЭВМ ЕС-1050 и ЕС-1060. Конечно, по надежности и другим параметрам им было еще далеко до ЭВМ американской фирмы IBM, «законодателей моды» и монополистов в этой области во всем мире. Но тогда путь был избран на производство своей вычислительной техники, что впоследствии позволило сократить отставание СССР в этой области и даже начать разработку конкурентоспособных отечественных ЭВМ типа «Эльбрус» и других.
Работы по производству ЭВМ серии ЕС (кроме ЕС-1040 производства ГДР) обеспечивали предприятия Министерства радиопромышленности СССР, и одновременно министерством создавалась по всей стране сеть предприятий по вводу в эксплуатацию ЭВМ и их последующему поддержанию в работоспособном состоянии в гарантийный и послегарантийный периоды. Подход был к этой проблеме абсолютно правильный, он позволял снять эту нагрузку с заводов-производителей, дав им возможность сосредоточиться только на производственном процессе. Первое подобное предприятие было решено создать, естественно, в Москве. Я узнал об этом, и в январе 1975 года был зачислен туда на должность старшего инженера. На первом этапе предприятие называлось «Управление производственных предприятий», а в 1976 году было переименовано в производственное объединение «ЦентрЭВМкомплекс». Повторился армейский вариант начала моей службы. Была сформирована команда из специалистов, которые должны были освоить ЭВМ ЕС-1050, и направлена в командировку в Пензу, где на заводе только приступали к выпуску указанной ЭВМ. Команда была большая, человек 20, и предстояло нам учиться почти целый год. Мне определили зону ответственности при изучении ЭВМ. К сожалению, на процессор не получилось, штат был набран, достался мультиплексный канал (управляет всеми внешними устройствами, кроме внешней памяти ЭВМ), который по сложности ненамного уступал процессору, что меня, конечно, обрадовало.
В материальном плане такая командировка, безусловно, была выгодна: и заработная плата шла, и командировочные деньги. Жили в Пензе скромно, питались в недорогой заводской столовой, и можно было экономить для семьи. Семейный тыл меня не подводил. Я очень благодарен родителям жены и, конечно, ей самой, в первую очередь, что мне прощались длительные отлучки от семьи как в этот период, так и в последующие, когда продолжились командировки на пуско-наладочные работы по многим городам СССР. Именно такое отношение семьи к моей работе позволило мне в дальнейшем добиться неплохих результатов в моей карьере, но в какой-то мере принеся в жертву карьеру жены.
Режим
