Ознакомительная версия.
Была поставлена под сомнение и его роль как теоретика. Выступая на одной из сессий Верховного Совета СССР, Молотов сказал, что в нашей стране построены «основы социалистического общества». Это высказывание вызвало возражения у других членов ЦК, которые утверждали, что «основы социализма» были построены в СССР еще в начале 30-х годов, а в начале 50-х уже построено и само социалистическое общество. Хотя, в сущности, Молотов был более прав, чем его оппоненты, он проиграл в этом догматическом споре и вынужден был публично признать свою ошибку. В журнале «Коммунист» было опубликовано его письмо в редакцию, в котором он заявлял:
«…Считаю свою формулировку по вопросу о построении социалистического общества в СССР, данную на сессии Верховного Совета СССР 8 февраля 1955 года, из которой можно сделать вывод, что в Советском Союзе построены лишь основы социалистического общества, теоретически ошибочной и политически вредной»[35].
Уже в 1953–1955 годах в Советском Союзе было реабилитировано около десяти тысяч человек, главным образом партийных и советских работников, о восстановлении честного имени которых просили достаточно влиятельные люди. Но Молотов после освобождения своей жены скорее противился, чем способствовал новым реабилитациям. Многие заявления шли из бесчисленных лагерей на его имя. Написал Молотову свою просьбу о реабилитации и бывший видный работник МИДа Е. А.Гнедин. Но он получил быстрый и решительный отказ. В своих воспоминаниях Гнедин писал:
«…Отказ в реабилитации, мотивированный с бесстыдством худших сталинских времен, был ответом на заявление, адресованное мною Молотову. В письме прокуратуры имелось на это точное указание. Адвокат, с которым советовалась моя жена, сказал, что было ошибкой обращаться к Молотову, хотя мы одновременно обратились в различные инстанции. К Молотову не следовало обращаться, потому что в 1953 году именно он был еще способен предложить генеральному прокурору отказать мне в реабилитации. Молотов, казалось, не был исполнителем чужой воли. Разве что тень диктатора благословила Молотова и Руденко на новые беззакония»[36].
XX съезд КПСС и закрытый доклад Хрущева на этом съезде «О культе личности и его последствиях» привели к еще большему расхождению между Хрущевым и Молотовым, которого поддержали на этот раз и такие люди, как Маленков, Каганович и Ворошилов. Д. Т. Шепилов вспоминает о неожиданном звонке, прозвучавшем в его кабинете главного редактора «Правды» после XX съезда:
«– Товарищ Шепилов?
– Да, это я.
В голосе говорившего со мною слышалось едва сдерживаемое раздражение, он слегка заикался:
– Прекратите ругать в «Правде» Сталина. Я сразу понял: это был В. М. Молотов.
– Я Сталина не ругаю. Я выполняю решенияXXсъезда.
– Я еще раз прошу вас: прекратите ругать Сталина.
– Товарищ Молотов, – отвечаю ему. – Я могу только повторить, что сказал: я выполняю решенияXXсъезда. Вы недовольны? Тогда выносите вопрос на Президиум ЦК»[37].
О разногласиях в Президиуме ЦК КПСС мало знали рядовые коммунисты, а тем более рядовые граждане страны. Но они не были секретом для многих ответственных работников, о них догадывались и многие дипломаты западных стран, которые строили на этот счет различные догадки. Эти разногласия не были тайной и для почитателей Сталина в Грузии. Когда в марте 1956 года в Тбилиси состоялись массовые манифестации, направленные против решений XX съезда и лично против Хрущева и Булганина, то среди лозунгов, которые выкрикивали участники демонстрации, можно было услышать не только «Долой Хрущева!» или «Долой Булганина!», но и «Молотова – в премьер-министры СССР!», «Молотова – во главе КПСС!». Эти манифестации были, как известно, подавлены с применением военной силы. После съезда Молотов фактически пе выполнял большинства своих обязанностей по Министерству иностранных дел. Когда в Москву в качестве посла Югославии прибыл в конце марта 1956 года Велько Мичунович, он должен был перед вручением верительных грамот Председателю Президиума Верховного Совета СССР К. Е. Ворошилову посетить В. М. Молотова как министра иностранных дел. После этой встречи посол записал в своем дневнике:
«Встреча с Молотовым проходила в атмосфере благожелательности. Беседа была искренней, временами даже сердечной, как будто речь шла о разговоре двух старых знакомых, которые долго не виделись друг с другом, Не было заметно даже следа от нашего идеологического и политического конфликта, когда именно Молотов вместе со Сталиным составлял и подписывал угрожающие письма югославскому руководству. Хотя я и не настаивал на быстрой аккредитации, Молотов обещал мне переговорить с Ворошиловым и сделать все, чтобы эта процедура произошла так скоро, как возможно… У меня, однако, осталось впечатление: хотя Молотов и был министром иностранных дел, он уже не держал всех нитей советской внешней политики. Это было очевидно по крайней мере в отношении Югославии. Хотя нормализация советско-югославских отношений была важнейшим внешнеполитическим актом Советского Союза, Молотов не принимал в этом никакого участия… Мы знали, что он был против поездки советской делегации в Белград. Он был, вероятно, также заинтересован в нормализации отношений между СССР и Югославией. Но, по его мнению, все же именно югославы должны были приехать в Москву, чтобы вести переговоры… создавалось впечатление, как будто русские приехали в Белград, дабы просить прощения»[38].
Молотов не был включен в советскую правительственную делегацию, которая в апреле 1956 года посетила Англию, еще раньше он не был вместе с Хрущевым в Китае. В середине 1956 года, всего за день до начала визита в СССР президента Югославии Иосипа Броз Тито Молотов был освобожден от обязанностей министра иностранных дел. Это было сенсацией для иностранных наблюдателей, которые считали это «подарком» для Югославии. Но Молотов оставался заместителем Председателя Совета Министров СССР и участвовал во всех праздничных церемониях в честь Тито и даже произносил речи на приемах. Он оставался и членом Президиума ЦК КПСС.
Политический кризис в Польше в октябре 1956 года и драматические события в Венгрии осенью того же года, казалось, подтверждали многие из предсказаний Молотова. Большая речь Тито с критикой Советского Союза, его внешней политики и лично Хрущева, речь, в которой Тито говорил о всех советских руководителях как о сталинистах и о сохранении сталинизма в СССР, также крайне задела Хрущева и усилила в определенных кругах аппарата влияние Молотова. Уже в январе 1957 года в Москве стали распространяться слухи о возможной отставке Хрущева и возвышении Молотова. Правда, было немало разговоров и об отставке Молотова.
Ознакомительная версия.
