Кстати, должен сказать, что Ашот Иоанесян после победы Советской власти стал секретарем ЦК Компартии Армении. Пройдя через репрессии 30-х годов, он выжил и стал действительным членом Армянской академии наук, вел большую научную работу в области истории армянской общественной мысли.
В свое время он оказал всем нам, и мне в частности, большую помощь, познакомил с Геворгом Атарбекяном - членом большевистской партии, который жил тогда в Эчмиадзине, с тем самым Атарбекяном, который впоследствии прославился в борьбе с контрреволюцией в 1918-1919 гг. на Северном Кавказе.
Все эти встречи и знакомства со старыми, опытными и образованными марксистами во многом способствовали нашему росту - тогда еще очень молодых коммунистов.
Мой товарищ по академии Погосян отлично владел грузинским языком. Я попросил его научить меня читать, писать и говорить по-грузински, считая, что это может очень пригодиться мне в предстоящей революционной работе. В течение нескольких месяцев я так усердно занимался с Погосяном, что мог уже без большого труда читать на грузинском языке газеты, которые выписывал мой товарищ.
Потом мы условились с Товмасяном из Шуши, что он, работая над совершенствованием своих знаний в азербайджанском языке, будет обучать этому языку и меня. Впоследствии это пригодилось мне в практической работе.
Ректором нашей академии был отец Гарегин - человек лет сорока пяти, ниже среднего роста, с симпатичным лицом и красивой бородой. Он был очень спокойный и уравновешенный человек. Ректор решил заинтересовать нас письменностью и древнеармянской литературой. Пригласил нас как-то в монастырь, где хранились древние рукописи. То, что мы там увидели, нас поразило. Мы не представляли, что у армян существует такое ценное собрание старинных рукописей, с необычайной красотой и любовью написанных на папирусах, пергаментах и коже, богато иллюстрированных талантливыми художниками. Поражало разнообразие и свежесть красок. Мы искренне благодарили ректора за то, что он все это нам показал и дал при этом подробные и интересные пояснения. Все эти богатства теперь находятся в Матенадаране - известном хранилище древних рукописей в Ереване.
Помню, как-то зимой ректор зашел к нам и сказал, что в воскресенье состоится богослужение, которое будет совершать сам Католикос Георг V. Все мы обязаны были там присутствовать. Мы чинно отстояли на богослужении, но когда в конце подошла наша очередь целовать руку у сидевшего на троне Католикоса, мы как и уговорились заранее - подойдя к нему, вежливо поклонились и, не прикоснувшись к его протянутой руке, отошли в сторону.
В стенах академии начались пересуды. Раздавались голоса о нашем изгнании из академии. Другие считали, что если все раскроется и царской полиции станет известно, что в духовной академии существует очаг большевизма, то это послужит поводом для закрытия академии; они предлагали шума по этому поводу не поднимать. Так это дело и было замято.
Может быть, здесь уместно сказать, что второй раз в своей жизни я встретился с Католикосом армянской церкви много лет спустя, совсем уже в иных условиях. В 1958 г. я был в Ереване на встрече с избирателями перед выборами в Верховный Совет СССР. Руководители республики устроили прием в Большом зале.
Я заметил в конце зала нескольких духовных лиц. Мне сказали, что это новый Католикос всех армян Вазген I со своей свитой, что он образованный и умный человек, хорошо относится к Советской власти и пользуется уважением не только среди наших, но и зарубежных армян.
Я налил бокал вина и вместе с руководителями республики пошел через весь зал к этой группе. Подойдя к Католикосу, я поздоровался и, улыбаясь, сказал в шутливом тоне, что чувствую за собой какую-то вину перед армянской церковью, поскольку я не оправдал ее надежд и усилий, потраченных на мое обучение. "Говоря на экономическом языке, - сказал я, - из меня, студента армянской духовной академии, получился "брак производства".
Все рассмеялись. Католикос улыбнулся и сказал: "Вы ошибаетесь! Мы не только этим не огорчены, но даже гордимся тем, что такой человек, как вы, вышел из стен нашей академии. Побольше бы нам такого "производственного брака"!
* * *
В конце 1916 г. Ашот Иоанесян сообщил нам, что на днях созывается нелегальное межпартийное совещание, на котором будет обсуждаться аграрный вопрос и перспективы его разрешения в условиях Эриванской губернии. Ашот советовал всей нашей группе принять участие в этом совещании. Мы охотно согласились.
Помню, что собрались мы вечером в каком-то мрачном, полуподвальном помещении. Присутствовало человек около тридцати. Там были меньшевики, эсеры и большевики.
В информации, которую сделал незнакомый мне человек, было сообщено, в каком тяжелом положении находится армянское крестьянство, стонущее под гнетом помещиков. Тогда в деревнях, где жили и армянские, и азербайджанские крестьяне, подавляющее большинство среди помещиков составляли азербайджанцы: так уж сложилось это исторически. Говоря о путях разрешения аграрного вопроса, докладчик стоял на узконационалистических позициях. Он предлагал армянскому крестьянству организоваться обособленно. Он связывал это с недавно состоявшимся решением Государственной Думы, которая назначила комиссию по изучению положения крестьян в Эриванской губернии. Во главе этой комиссии был член Думы кадет Аджемов, армянин по национальности.
Я попросил слова и выступил резко против позиции докладчика, говоря о его ошибочном узконационалистическом подходе к решению важнейшей проблемы классовой борьбы крестьянства с помещиками. Я высмеял его надежды на решение такого вопроса через думскую комиссию Аджемова. Говорил я о том, что земельный вопрос имеет значение не только для армянского, но и для азербайджанского и для грузинского крестьянства. Вместо сепаратных действий в рамках Армении я предлагал объединить все революционные силы Закавказья для общей борьбы за ликвидацию помещичьего землевладения, подняв на эту борьбу трудовое крестьянство всех национальностей.
Как помнится, мы ни до чего не договорились и закончили бесславно это первое и последнее межпартийное совещание.
Мировая война вскрыла и обострила все основные противоречия империализма. Вместо обещанной скорой победы последовало поражение царской армии на ряде фронтов. Русская армия несла огромные потери в людях. Явной для всех стала плохая подготовленность царского режима к войне. Это действовало на настроение солдат, а через них - на весь народ.
Начались серьезные экономические затруднения. Ощущалась нехватка продовольствия. Чудовищно росли цены на предметы первой необходимости. Стало не хватать хлеба. В стране усилилась общая разруха. Повсеместно зрело недовольство народа войной. Наряду с этим продолжалось невиданное обогащение кучки фабрикантов и спекулянтов, наживавших миллионные состояния на военных поставках. В промышленных центрах страны начались стачки, забастовки, массовые народные демонстрации, для подавления которых царское правительство стало широко применять оружие, уже во многих городах пролилась кровь. В стране назрела подлинная революционная ситуация.
