над мертвецами, всюду пепел и головешки. Тысячи и тысячи могильных крестов, поставленных совсем недавно.
Батый прошелся по Руси, взял и спалил Владимир, а вместе с ним — множество других городов русских. Брат Юрий мертв, он погиб в несчастливой битве с монголами на реке Сить, пали многие иные князья Руси.
И теперь надо вновь переламываться… Уйти следует блистательному полководцу. Пришло время дипломата, с горечью в душе налаживающего отношения с Ордой, чтобы темная ее громада вновь не обрушилась на несчастную Русь и не погребла ее окончательно.
Ярослав Всеволодович, князь головешек, поднимает Русь из бездны, смиряет хаос, наводит порядок. Ему приходится одновременно отстраивать крепостные стены и храмы, разгонять умножившихся разбойников, раздавать уделы по Владимирской Руси тем князьям, кто остался в живых после нашествия Батыя… и ждать новых ударов извне, располагая горстью ратников.
Особенно страшен был 1239 год. Монголо-татары взяли в разные месяцы Переяславль-Южный, Чернигов, Муром и — совсем рядом! — Гороховец. Казалось, их огненный смерч поглотит Русь. Огонь всюду, огонь кругом! И ратной силы в сборе мало — сколько ратников полегло в боях с Батыем у Коломны, во Владимире, на Сити! Но княжеское дело делать всё равно надо. Вот литва захватила Смоленск, средину всей Руси. И Ярослав Всеволодович, собрав то, что удалось наскрести после Батыева разгрома, отвлекается от восстановительных дел, чтобы выйти в поход во главе небольшого дружинного воинства. «Ярослав иде к Смоленску на литву, и литву победи, и князя их ял, а смоляны урядил» [39], — рассказывает о последней в его жизни воинской победе летопись. Ярослав Всеволодович дал Смоленску князя и отвел полки назад.
Литву с этой небольшой, но высокопрофессиональной дружинной силой великий князь отогнать еще мог. Разбить Батыя — уже нет. Некем!
В 1243 году великий князь поехал к Батыю, и тот утвердил за ним старшинство среди русских князей Владимирской Руси. Но это был уже статус старшего вассала, подчиняющегося сюзерену — самому Батыю. Именно тогда Русь официально стала в подчиненное положение к Орде. И великий князь никогда не пытался поднять знамя восстания.
Восемь лет Ярослав Всеволодович старался наладить худой мир с ордынцами. Признал, как уже говорилось, подчинение свое ханам. Ездил в Орду, кланялся ее властителям, немало сил положил, отводя угрозу новых нашествий и полного порабощения. Слава Богу, новое великое разорение ему удалось предотвратить.
Прав ли он был в своей покорности? Много споров ведется в наши дни на сей счет. А ответ один, и он очень прост: да, прав, потому что новая схватка израненного, полуживого русского бойца с ордынским богатырем закончилась бы смертью первого из них.
И сыну уже неюный князь передавал печальную науку — как поладить с Ордой…
Может быть, вдвоем они мечтали: еще переменится Орда, а Русь наберется сил, и тогда появится шанс вернуть себе свободу. Далек тот день. И горек хлеб подчинения. Но сейчас воевать с Ордой нельзя. Пока следует поднять Русь из руин.
Монголы вызвали Ярослава Всеволодовича в далекую столицу своей империи — Каракорум. Там князь попал в паутину политических интриг, принял много унижений, был отравлен и скончался в 1246 году по дороге домой. Договорившись с Батыем, из рук его политических противников князь принял чашу с отравой в Каракоруме…
Летописец написал о нем: «Сей… князь великий положил душу свою за все люди свои и за землю Русскую, и причте его Господь ко избранному своему стаду».
Как военачальник, Ярослав Всеволодович познал пик своих достижений между 1226 и 1234 годами. За это время он совершил много великого и заслужил право именоваться поистине звездным полководцем на небосклоне русской военной истории.
Итак, именно в указанные годы князь дважды разгромил литвинов — на Усвятском озере и при Дубровне, причем в первом случае он отражал настоящее большое нашествие. Бог весть, сколь дорого обошлось бы Северной и Северо-Восточной Руси нападение литвы — хотя бы в цифрах полоняников, — если бы Ярослав Всеволодович не справился со своей задачей: разнести неприятеля в щепы. Не просто победить, хотелось бы подчеркнуть, а привести вражеское войско к катастрофе: в условиях многочисленности и постоянного напора литвы иначе тактическая задача ставиться и не могла. Но он справился. Тогда же, в 1234-м, князь поставил барьер экспансии немцев на русские земли. До него немецкое рыцарство в столкновениях с русскими дружинами, во-первых, не терпело крупных поражений и, во-вторых, постепенно прибирало к рукам русские города либо населенные пункты, находившиеся в «сфере влияния» Руси. Ярослав Всеволодович ударил так, что немцы остановились на русском направлении и стояли семь лет. Увесистая вышла оплеуха, надолго она отправила неприятеля в нокдаун.
А впоследствии уже сын, Александр Невский, должен будет со всем этим ожившим рыцарством разбираться.
Наконец, именно на эти годы выпадают в целом удачные боевые действия против финского племени емь. Случались в вооруженном противостоянии с емью и тяжелые ошибки, но в них виновен не Ярослав Всеволодович.
Три больших сражения, выигранных Русью под стягами Ярослава Всеволодовича, плюс удачи не столь значительные, а также успехи, которые выпали на долю князя раньше и позже «пикового десятилетия», например, выбивание той же литвы из Смоленска в 1239-м, — в сумме «натекает» очень значительный объем воинских заслуг перед Русью. И только Бог волен решать, перевешивают ли они кошмар Липицы, а также бойню на Черниговской земле.
Но заслуга намного более высокая, нежели все воинские победы вместе взятые, заслуга стратегическая, давшая надежду всей Руси выжить, не быть пережеванной ордынскими ханами, — это мир на востоке. Тяжелый, унизительный мир, продиктованный победителями побежденным, мог быть намного страшнее. А мог и вообще не состояться. Просто пламя ордынских нашествий поглотило бы Русь и не выросло бы из русского семени великого древа России. Закончилась бы русская государственность без следа. Трудно представить? Ретроспективно — да, очень трудно представить, помня всё величие Московского царства и Петербургской империи. Но если вспомнить, через кости каких великих держав переступил монгольский конь, и не восстали эти державы, не поднялись вновь, то скорее чудом кажется, что Ярославу Всеволодовичу удалось договориться с Ордой.
Мир на востоке дался ему труднее всех прочих достижений. Ведь добиваться его оказалось унизительным делом не только для Руси, но и лично для князя. Он склонил свою голову перед Батыем. Он растоптал свою гордыню. Он отстранил от себя собственный воинский дар, нимало не воспользовавшись им в отношениях с монголами. Завоеватель по складу личности, блистательный конкистадор, вождь дружин, Ярослав Всеволодович смиренно проводил принципиально чуждую его характеру политику.
Не как государь-воин, а как государь-христианин повел он себя. Смирял воинственную натуру, ломал честолюбие, а в конце концов и жизнь отдал ради того же мира с Ордой. В сложившихся условиях, думается, образ действий его
