мог все, что угодно…»
И Ефимов, и Власик фактически не столько наблюдали за воспитанием Светланы и Василия, сколько заискивали перед детьми вождя, опасаясь, что те пожалуются на них всесильному отцу.
14 сентября 1933 года на письмо, адресованное ему и Ефимову, ответил личный охранник Сталина К. В. Паукер, не уцелевший в 37-м: «С Васей и учителем (с каждым отдельно) при Каролине Васильевне я имел серьезный разговор. Напомнил Васе его грехи, пригрозил. Он обещал мне с сегодняшнего дня вести себя хорошо (подобных обещаний Василий в своей жизни давал без счета, но пересилить гордую и независимую натуру, а потом — и пагубное пристрастие к спиртному так и не смог. — Б. С.). Учителю предложил не замазывать Васины проказы и не советоваться ему с Анной Сергеевной и бабушкой, а говорить обо всем Каролине Васильевне или звонить мне.
Хорошо бы Васю перевести в другую школу. В 20-й школе очень много развинченных ребят — у меня намечена 25-я школа на Пименском пер. (Тверская) (в эту «25-ю образцовую школу» в том же 33-м году поступила Светлана Сталина. — Б. С.). Там очень строго, большая дисциплина. В какую его группу зачислят — четвертую или пятую — покажут испытания. В эту же школу можно поместить и Светланку. Было бы хорошо взять ей учительницу. Я сегодня одну нашел. Знает немецкий, французский языки. Член партии с 19 г. Одинока, ей 41 год — хороший педагог. Она бы могла и Васе преподавать языки. По всем вопросам прошу Вашего согласия и ответа».
Сталин с ответом замешкался, и 23 сентября Паукер послал шифровку начальнику охраны Сталина Н. С. Власику:
«Ответа нет. Время идет. Мне надо телеграфное или письменное согласие на все мои предложения. Не могу сам решить эти дела. Вообще срочный перевод Васи в другую школу необходим по ряду соображений». Наконец-то Иосиф Виссарионович наложил на шифровку долгожданную резолюцию: «Согласен на все Ваши предложения о Васе и Светлане. Сталин».
Василия тотчас перевели в 25-ю школу. 1 октября он делился с отцом первыми впечатлениями: «Здравствуй, папа! Я живу средне и занимаюсь в новой школе очень хорошей и думаю, что я стану тоже хорошим Васькой Красным… Привет тебе от нашего трудового коллектива».
В новой школе Васе тоже понравилось. Сына вождя учителя не перегружали, смотрели сквозь пальцы на то, что он не всегда делает домашние задания. Единственное, что раздражало Василия, так это мелочная опека со стороны педагогов. Они не могли даже самостоятельно решить вопрос, может ли он играть в футбол в школьной команде. Как бы чего не вышло: ушибется, травму получит, а то и шею сломает. Тогда уж точно их головы полетят! 26 сентября 1934 года Василий писал отцу: «Я живу ничего, хожу в школу, и вообще жизнь идет весело. Пап, я играю в первой школьной команде по футболу, но каждый раз, когда я хожу играть, бывают по этому вопросу разговоры, что, мол, без папиного разрешения нельзя и вообще. Ты мне напиши, могу я играть или нет. Как ты скажешь, так и будет… У меня маленькая просьба — чтобы ты прислал немного персиков».
Иосиф сыну в тот раз персиков прислал и в футбол играть разрешил. 14 октября Василий благодарил отца: «Я живу хорошо. Твое письмо получил, спасибо. Персики очень сладкие, и я их уже почти все съел. В школе у меня все в порядке и в смысле учебы, и в смысле физкультуры. Я играю в 2 сборной школы по футболу и волейболу, так что все в порядке. С приветом. Васька Красный».
Но лучше учиться Вася не стал. Через год ситуация не изменилась. 2 сентября 1935 года сын пишет отцу бодрое письмо: «Я живу пока хорошо… Живем мы с Томом дружно», но его опровергает зубаловский комендант Ефимов, информирующий Власика, а через него и Сталина о Васиных шалостях: «Светлана учится хорошо. Вася занимается плохо — ленится, три раза Каролине Васильевне звонила заведующая школой — говорила, что Вася один день не стал в классе заниматься по химии, через несколько дней так отказался по географии, мотивируя отказ, что не подготовился. В тетрадях по письму пишет разными чернилами, то черными, то синими, то красными, что в школе не разрешается. Бывают случаи — в школу забывает взять то тетрадь, то вечную ручку, а другой ручкой он писать не может и отказывается. 7.IX. в школу не пошел совсем, говоря, что у него болит горло, но показать горло врачу отказался, температура у него была нормальная, а перед выходным днем и в выходной день он уроков не делал и, по-моему, в школу не пошел, не потому, что у него болело горло, а потому, что не сделал уроков и болезнь горла придумал, чтобы не идти в школу.
Вася имеет большое пристрастие к игре в футбол, так что через день после уроков в школе идет сыграть в футбол и домой приходит вместо 3 часов в 6–7 вечера, конечно, усталый, и учить уроки ему трудновато, тем более что учителя у него нет. Я его отпустил по распоряжению «тов. С.» (Сталина. — Б. С.), а с учительницей Вася занимается только по немецкому языку, а по остальным предметам он за помощью к ней не идет, говоря, что он справляется сам.
19. IX. по двум предметам в школе получил отметку «плохо», так что у него есть уже 5–6 отметок на «плохо».
Несколько дней тому назад у Васи в кармане Каролина Васильевна обнаружила 10 рублей, на вопрос, откуда у него деньги, он вперед ей ответил, что не твое дело, а потом сказал, что он продал альбом с почтовыми марками, альбом этот ему был кем-то подарен.
19. IX. он на листе бумаги писал все свое имя и фамилию, а в конце написал: «Вася Ст… (написано полностью) (в отличие от Василия, чекисты не смели писать фамилию обожествленного вождя полностью, ограничивались инициалами. — Б. С.) родился 1921 года марта месяца умер в 1935 году». 20.IX. мне об этом сказала Каролина Васильевна. Записки я сам не видел, так как она ее уничтожила, эта надпись производит нехорошее впечатление. Уж не задумал ли он что?
Отношения с ним бывают хорошие, а бывают и такие, когда он капризничает.
В Кремле с ним вместе живет Том, с которым он и проводит время. Каждый выходной день дети проводят в Зубалове.
Вообще Вася чувствует себя взрослым и настойчиво требует исполнения его желаний, иногда глупых. Почему у нас и происходят с ним разногласия, которые почти
