Ознакомительная версия.
«Лесбиянство, гомосексуализм, мазохизм, садизм — это не извращения. Извращений, собственно, только два: хоккей на траве и балет на льду».
Что ж, вспомним и еще одну, уже приведенную в этой книге цитату Фаины Георгиевны, которую она обронила на партийном собрании: «Каждый волен сам распоряжаться своей жопой» — это, напомню, было сказано как оценка того «спектакля», на котором один из актеров обвинялся в гомосексуализме.
Но, позвольте, в данных цитатах — не признание Раневской в том или ином пристрастии. Эти цитаты — отношение самой Фаины Георгиевны к существующим в природе вещам. И не более того.
Что касается именно этих цитат, то мне лично (думаю, и вам) интересно другое: что могло повлиять на формирование именно такого отношения к явлениям, которые так гневно осуждались на заре советской власти?
Люди. Талантливые, очень талантливые, безусловно талантливые. И одновременно с талантом имеющие (с точки зрения общества и церкви) «неправильные» сексуальные отношения. Безусловно, Раневская знала (а кто в творческой среде не знал?) о гомосексуальности величайшего композитора Чайковского. И пусть он пытался убежать от слухов (и правды) о своей личной жизни, даже женился, но жить с женщиной, нелюбимой к тому же, он не смог. Его понимали. И его принимали таким, каков он был.
Я уже писал, что прочные дружеские отношения сложились у Фаины Раневской с талантливым Эйзенштейном. Так вот, ни для кого секретом не было, что Сергей Эйзенштейн, режиссер, сценарист, теоретик кино и педагог мог влюбляться как в женщин, так и в мужчин. Говоря сегодняшним языком, он был бисексуалом.
Творческая среда любой страны и любого народа полнится историями о геях и лесбиянках. Но, заметим, не потому, что именно в творческой среде их больше, чем в среде любой иной, а только потому, что люди творчества, как правило, более открыты для общества в силу своей публичности. Их жизнь постоянно на виду. Они же и более независимы от всех других в душевном и духовном планах. Если говорить проще: они не стесняются своих предпочтений. Потому что не считают никоим образом свою сексуальную ориентацию как чем-то основополагающим в жизни. Для Эйзенштейна главным в жизни было кино. Для Чайковского ничего важнее музыки в мире не существовало.
И для Марины Цветаевой превыше и преглавнее всего на свете была поэзия. И ей она служила, ей молилась.
Да, так получилось, что природа дала Марине Цветаевой не только поэтический талант, но и возможность любить женщин.
Фаина Раневская была очень дружна с Цветаевой. И эта дружба зародилась благодаря страстной любви самой Раневской — но не к Цветаевой, а к поэзии вообще.
Настоящей страстью Раневской был Пушкин. Будучи уже в возрасте, она почти все новогодние праздники проводила одна дома. И сам Новый год она встречала одна, чаще всего либо отказываясь от предложений приехать в гости, либо предупреждая своих друзей о невозможности принять их. Звонила своим близким друзьям, поздравляла тепло и сердечно с наступающим Новым годом и тут же добавляла: «Эту ночь я проведу с очаровательным молодым человеком Как его зовут? Евгений Онегин».
Поэтому ничего удивительно нет в том, что Раневская была дружна с Мариной Цветаевой (вспомните тот эпизод про пачку с деньгами).
Личная жизнь Марины Цветаевой была далеко не счастливой. Она вышла замуж, родила ребенка… Но природа взяла свое: в какой-то момент (он настал в 1914 году) Марина уходит от своего мужа. К своей подруге. И живет с ней, вопреки всяким слухам, два года.
Опять же, принимая сегодняшнюю терминологию, можно сказать, что Цветаева была бисексуальная женщина: ее влечение могло распространиться как на мужчин, так и на женщин.
Все эти «сексуальные отклонения от нормы» можно назвать бедой, трагедией человека, личным несчастьем, но никак не его виной, не следствием какого-то аморального поведения и царившего разврата, как то пытались тогда и пытаются сегодня показать реальные гомофобы.
И Раневская понимала это: физическая природа человека никаким образом не может встать в вину ему же. Человека человеком делает разум, способность к творчеству, наличие совести, а не тело.
Мне думается, что для Раневской на воспитание в себе понимающего, снисходительного к физическим слабостям и проявлениям сексуального пристрастия человека особое влияние оказал Крым. А именно Коктебель и поэт Максимилиан Волошин.
Вы знаете, а ведь сегодня Максимилиан Волошин стал практически визитной карточкой Коктебеля. Прямо от пляжа поднимается на сопку тропинка к его могиле — он завещал похоронить его на горе, и завещание было исполнено. И тропинка истинно не зарастает! Именно Волошин первый открыл в Коктебельской бухте то необыкновенное ощущение первобытности, то возникающее на уровне подсознания желание слиться воедино с дикой красотой этих мест. Максимилиан Волошин нашел место Киммерийских купаний, известных еще со времен древних греков — место в открытом море недалеко от Золотой скалы, где вода имеет необъяснимое свойство: она тут заметно теплее, чем в любом другом месте. Древние греки приплывали сюда, чтобы искупаться здесь без одежды — и этот обряд был возрожден Волошиным.
Нудистский пляж появился в Коктебеле также благодаря Максимилиану Волошину. Сегодня он никого не смущает. А если у отдыхающих есть желание, но не хватает смелости раздеться и искупаться в море безо всяких тряпочек на теле при большом скоплении народа? Есть в Коктебеле немало укромных бухт, этаких условных мест, где считается вполне приличным для любого и каждого купаться и загорать голышом.
Время Гражданской войны Фаина Раневская провела в Крыму. Здесь она встретилась и с Максимилианом Волошиным, он же ввел ее в круг известных поэтов, актеров и писателей — вокруг него, влюбленного в Коктебель, уже тогда собралось многоликое общество. Впрочем, всех в нем объединяло здесь, среди древних скал Карадага и синих волн Черного моря, желание быть максимально естественными и правдивыми, открытыми. Слишком примитивно будет говорить о купании без одежды, как одном из необходимых факторов такой открытости. Да нет же, все это становилось естественным, понятным только тогда, когда открытость и естественность достигались на уровне сознания чувств, ума и души.
Фаина Раневская не просто окунулась в эту атмосферу, она прониклась ею. Она дышала этим воздухом свободомыслия, вбирала его всеми фибрами души. И однажды и навсегда отметила для себя, что главное в человеке — его душа, его ум и талант, его способность сопереживать и делиться теплом радости. Поэтому-то ее резкие заявления против гомофобии, защищающие сексуальный выбор каждого человека, и звучат столь смело, недвусмысленно и убедительно.
Ознакомительная версия.
