Согласно другой – Майборода с самого начала сознательно внедрялся в ряды заговорщиков, чтобы выведать подробности этих планов. Возможно, доля истины содержится в обоих этих утверждениях. Уже после 14 декабря Майборода дал в ходе следствия подробные показания, детализировавшие то, что было изложено в его рапорте.
Щедро (но не чрезмерно) вознагражденный Николаем I, он продолжил службу: участвовал Русско-персидской войне 1826–1828 годов, в 1831 году – в подавлении Польского восстания, в 1832-м – в войне с горцами в Сев. Дагестане. В 1841 году был произведен в полковники, командовал полками: карабинерным князя Барклая-де-Толли и Апшеронским.
Красноречивый факт: Николай I был крестным отцом дочерей Майбороды – это, более чем все награды, символизировало монаршую признательность. В то же время в среде сослуживцев годами подвергался остракизму[85]. Покончил жизнь самоубийством в Темир-Хан-Шуре (совр. Буйнакск) в 1845 году.
Всеподданнейшее письмо капитана Вятского пехотного полка Майбороды[86]
Город Житомир. 25 ноября 1825 года[87].
Ваше императорское величество,
всемилостивейший государь!
С лишком уже год, как заметил я в полковом моем командире, полковнике Пестеле, наклонность к нарушению всеобщего спокойствия. Я, понимая в полной мере сию важность, равно как и гибельные последствия, могущие произойти от сего заблуждения, усугубил все мое старание к открытию сего злого намерения и ныне только разными притворными способами наконец достиг желаемой цели, где представилось взору моему огромное уже скопище, имеющее целью какое-то преобразование, доныне в отечестве нашем не слыханное, почему я, как верноподданный вашего императорского величества, узнавши обо всем, и спешу всеподданнейше донести.
В России назад тому уже десять лет родилось и время от времени значительным образом увеличивается тайное общество (под именем общества либералов). Члены сего общества или корень оного мне до совершенства известны не только внутри России, но частию и в других местах, ей принадлежащих, равно как и план деятельных их действий, которые производились довольно открыто до времени, когда ваше императорское величество изволили якобы отправить сего года в марте месяце генерала Шеншина в город Харьков, по делу генерала Булгари, то это неизвестно, отчего сделалось гласным, почему и тут взяты всевозможные предосторожности; ежели благоугодно вашему императорскому величеству будет удостовериться в сей истине, то повелите кому прибыть Киевской губернии, Липовецкого уезда, в с. Балабановку, где нахожусь я со вверенною мне ротою на квартирах, я укажу место, хранящее приуготовленные уже какие-то законы, под названием «Русская Правда», и много других им подобных сочинений, составлением коих занимается тут генерал-интендант армии Юшневский и полковник Пестель, а в Петербурге – служащий в Генеральном штабе Никита Муравьев.
Не имею дара, ваше императорское величество, объяснить все подробно на бумаге, да сверх того не имею к тому и способа.
Будучи в подозрении, а к тому же преследуем даже своими служителями, я дерзаю ожидать от вашего величества за неограниченную мою преданность награды только той, что осчастливите меня в скорейшем времени повелением предстать пред особу вашего величества, и ежели не лично удостоите выслушать все подробности сего обстоятельства, то вблизи вас передать повелите чрез кого будет вам угодно, я считаю, что вашему императорскому величеству угодно будет знать все то, что только я успел узнать и на что имею ясные доводы, тогда достаточно уже будет искоренить зло, ужасными своими последствиями каждому угрожающее.
Государь, жизнь моя с сего времени в опасности, потеряв меня, ваше величество едва ли сыщете человека, которому бы случай доставил узнать эту вещь столько, сколько мне она известна.
Ежели вашему императорскому величеству не благоугодно будет меня видеть, то поручите сие человеку такому, чрез которого бы я мог смело передать все то, что на душе моей для вашего величества хранится; я намеревался открыть сие моему начальству, но по соображению обстоятельств и по мнительному моему характеру сего сделать не решился, тогда о себе осмеливаюсь ваше императорское величество всеподданнейше просить не обнаружить меня, как человека, готового во всякое время в подобных случаях быть вам полезным и тем самым исполнить долг моей присяги.
Сверх того, удалите меня вовсе из 2-й армии, куда благоугодно вашему императорскому величеству будет; позвольте присовокупить ваше величество и то, что на случай предвидеть буду я опасность, то должен буду поручить себя в покровительство генерала Рота, неподалеку от моего местопребывания находящегося.
Вашего императорского величества верноподданный
и всенижайший слуга
Аркадий Майборода,
Вятского пехотного полка капитан[88].
Из переписки императора Николая I с близкими
Марии Павловне[89]С.-Петербург, 14 декабря 1825 г.
Молитесь за меня Богу, дорогая и добрая Мария! Пожалейте несчастного брата – жертву воли божией и двух своих братьев!
Я удалял от себя эту чашу, пока мог, я молил о том провидение, и я исполнил то, что мое сердце и мой долг мне повелевали.
Константин, мой государь, отверг присягу, которую я и вся Россия ему принесли. Я был его подданный: я должен был ему повиноваться.
Наш Ангел должен быть доволен – воля его исполнена, как ни тяжела, как ни ужасна она для меня.
Молитесь, повторяю, Богу за вашего несчастного брата; он нуждается в этом утешении – и пожалейте его!
НиколайКонстантину Павловичу[90]
С.-Петербург, 14–16 декабря 1825 г.
Дорогой, дорогой Константин! Ваша воля исполнена: я – Император, но какою ценою, Боже мой! Ценою крови моих подданных! Милорадович смертельно ранен[91]. Шеншин, Фредерикс, Стюрлер – все тяжело ранены. Но наряду с этим ужасным зрелищем сколько сцен утешительных для меня, для нас!
Все войска, за исключением нескольких заблудшихся из Московского полка и Лейб-гренадерского и из морской гвардии, исполнили свой долг как подданные и верные солдаты, все без исключения.
Я надеюсь, что этот ужасный пример послужит к обнаружению страшнейшего из заговоров, о котором я только третьего дня был извещен Дибичем.
Император перед своей кончиной уже отдал столь строгие приказания, чтобы покончить с этим, что можно вполне надеяться, что в настоящую минуту повсюду приняты меры в этом отношении, так как Чернышев был послан устроить это дело совместно с графом Витгенштейном; я нисколько не сомневаюсь, что в первой армии генерал Сакен, уведомленный Дибичем, поступил точно так же.
