Однако и экс-министру повезло не больше. Когда в начале 60-х годов контрольный пакет акций «Дженерал дайнэмикс» перешел в руки чикагского миллиардера Крауна — одного из крупнейших воротил современной Америки, тот начал с того, что указал Пэйсу на дверь, посадив в кресло президента компании другого, угодного ему управителя, своего человека.
А ведь и в первом и во втором случае речь шла не просто о рядовых дельцах, а о руководителях гигантских корпораций, находящихся, казалось бы, на вершине власти и могущества!
Конечно же, и власть, и могущество у этих людей есть, и немалые. Но располагают они ими, как правило, лишь до тех пор, пока угодны своим хозяевам, тем, кто держит в своих руках контрольные пакеты акций, — кучке крупнейших промышленно-финансовых тузов. Не случайно американский журнал «Форчун» — орган крупных предпринимателей — привел как-то слова вице-президента известной автомобильной компании, сетовавшего: «Никто из нас не чувствует себя спокойным за свое место даже тогда, когда мы наверху. Менеджер не может никуда уйти от того факта, что достаточно малейшего промаха с его стороны, чтобы не только нанести ущерб фирме, но и самому потерять работу».
Но обойтись без менеджеров сегодняшние Морганы не могут. Слишком сложен нынешний бизнес. Он требует обширных профессиональных знаний в области техники, финансов, экономики. Но зачем Морганам, обладателям десятков миллиардов, чрезмерно себя утруждать? Как говаривал бессмертный Митрофанушка-недоросль, «к чему изучать географию, когда есть извозчики»? За свои деньги они могут нанять лучших специалистов и заставить их работать на себя.
И если можно говорить о каких-то талантах сегодняшних Морганов, то это, пожалуй, лишь нюх на покупку наилучших администраторов. «Основная сила банка Морганов, — писал тот же «Форчун», — в кадрах, в быстро поворачивающихся, хорошо знающих свое дело управляющих». Впрочем, дело даже не в талантах нынешних Морганов, а в моргановских деньгах. Гигантские богатства дают им возможности покупать на свои деньги все самое лучшее — заводы, рудники, дворцы, яхты, а также и управляющих.
И здесь нам следует вернуться к обидчивому мистеру Генри Клею Александеру, о котором уже шла речь. Именно он в настоящее время возглавляет всю иерархию моргановских управляющих, является главным визирем «империи Морганов». Этот высокий сухопарый 63-летний мужчина, с глубокими складками на лице и брезгливо опущенными уголками рта, сосредоточивает в последние годы в своих руках наивысшую власть в том огромном комплексе, который именуется бизнесом дома Морганов. Кстати, и сама обидчивость, а точнее, чувствительность Александера к правде о нем, очевидно, — порождение своеобразного «комплекса неполноценности», результат сознания призрачности своего могущества, зависимого от хозяев положения хотя и хорошо оплачиваемого, но слуги.
Александер — типичная для менеджеров фигура — начал свою деятельность после окончания юридического факультета Йельского университета в качестве юрисконсульта одной из моргановских компаний. На первый взгляд может показаться странным, что банкиры и предприниматели Морганы обратили свое благосклонное внимание не на финансиста, не на инженера, а на юридического крючка, ловко маневрировавшего в лабиринтах американского законодательства.
Случилось так, что в 30-е годы, в обстановке «великого кризиса», под напором трудящихся правительство Рузвельта предприняло некоторые шаги, создавая видимость борьбы с монополиями. Против ряда корпораций, подмявших под себя уж слишком много, было выдвинуто обвинение в нарушении так называемых антитрестовских законов. Попал под кампанию и банкирский дом Морганов. На этом хозяева Вашингтона того времени рассчитывали заработать особенно большой политический капитал — дескать, на самих Морганов замахнуться не побоялись. Рост рабочего движения в тот период требовал мер экстраординарных, для того чтобы, «приоткрыв клапана», снизить опасное давление народного гнева.
Бывшему в то время главой этого дома Джону Пирпонту Моргану II пришлось отправиться в Вашингтон и предстать перед сенатской комиссией по делам банков. Его советником во время этих заседаний был Александер. Его ловкости в немалой степени Морганы обязаны тем, что обвинение в нарушении антитрестовских законов с них было снято. Впрочем, речь идет лишь о форме, ибо по существу успех Александера был связан с тем, что всерьез притеснять Морганов, не для вида, не для демагогии, а по существу предпринять шаги для ослабления их влияния ни один буржуазный правитель Вашингтона не решался и не решится. Именно это обстоятельство и было использовано оборотистым и сообразительным юристом.
С этого момента карьера Александера была обеспечена. Он стал компаньоном своих хозяев, их доверенным лицом. В годы войны, когда правительственные военные заказы приобрели для воротил большого бизнеса особое значение, Александер командируется своими хозяевами в Вашингтон. Этот сугубо штатский человек становится вице-председателем правительственного управления стратегической бомбардировочной авиации. Сколько заработали на этой операции Морганы, знают лишь их семейные архивы. Что касается Генри Клея Александера, то, получив от правительства высокую награду — медаль «За заслуги», он вернулся к своему бизнесу. И очень скоро Джуниус Спенсер Морган, тяготившийся бременем руководства, решил уйти с поста председателя правления семейного банка, назначив на это место верного человека — Генри Клея Александера. Впервые во главе моргановского банка стал человек, не входящий в семейство Морганов.
Это произошло в 1950 году. Он принял бразды правления от Джорджа Уитни, бывшего премьер-министром «моргановской империи» с 1940 года, когда он сменил постаревшего Ламонта. Таким образом, Александер, так же как и его хозяева, может претендовать на порядковый номер: он является третьим по счету главноуправляющим своих хозяев. Правда, впервые такой управляющий и формально возглавил банк, сев в кресло председателя его правления.
Голос Александера — это голос, к которому сегодня внимательно прислушиваются на биржах Нью-Йорка и Лондона, в вашингтонских департаментах. Ведь это голос моргановских миллиардов. Не случайно поддержки Александера искали и ищут руководящие деятели американской столицы. Одним из своих главных политических капиталов в ходе избирательной кампании 1960 года Ричард Никсон считал поддержку Александера.
А когда, вскоре после убийства Кеннеди, Александер посетил Белый дом и обещал свою поддержку Линдону Джонсону, американская печать расценила это как факт первостепенной политической важности, который должен был сыграть важную роль на выборах 1964 года.
