В Николаевском лесу действовала партизанская группа братьев Бобровых — Мотеля, Эли и Меира и трех братьев Шухман — Ерахмиэля, Аврум-Эли и Мойше.
Фактически здесь возникла партизанская зона на большой территории. Так как немцы и полицаи в этой зоне не появлялись, то здесь свободно ходили и разъезжали даже днем не только партизаны, но и невооруженные евреи.
Быстрым темпом стало развиваться партизанское движение в нашей местности. В деревне Хочино, возле железнодорожной станции Удрицк на линии Лунинец — Сарны, население организовало партизанский отряд, который под командованием нашего связного Нестерчука и поляка Добжинского напал на охрану станции и гарнизон в Удрицке. Они разгромили немцев и венгров и захватили большие трофеи: 280 винтовок, 6 пулеметов, 15 автоматов и ящики с патронами. Хочино выстояло в борьбе до самого прихода Красной Армии, не допустив туда немцев, хотя они находились на расстоянии 10–12 километров от села. Командиром этого крестьянского отряда был майор Каплун. Еще до возникновения партизанского отряда и нападения на Удрицк крестьяне побывали у нас в Озерском лесу, и мы посоветовали им начать борьбу против оккупантов. В дальнейшем мы поддерживали с этим отрядом тесную связь.
О существовании нашего отряда в Озерских лесах узнал прославленный партизанский генерал Ковпак и партизанский полковник «Батя». К нам прибыл посланец Ковпака — еврейский партизан, киевлянин. Он хотел забрать с собой раненого Боброва и переправить его в Москву. Партизанское соединение Ковпака находилось тогда на реке Припять, и советские самолеты доставляли туда снаряжение и вывозили раненых партизан в Москву. Бобров отказался уезжать, он сказал: «Если уж умереть, то лучше в окружении своих товарищей».
Батя, настоящая фамилия которого Линьков, по специальности инженер, прислал к нам нескольких партизан во главе с Сергеем Корчевым[26] и полковником Бринским. Корчева мы знали, и я о нем писал в главе 4. Он был комиссаром отряда Попова, одержавшего большую победу над немцами у Бутовских хуторов. Бринский был известен под именем «Дядя Петя». Он был высажен с десантом в Витебских лесах. Дядя Петя пришел к нам из Мозырских и Туровских лесов, где находился штаб Бати. Батя организовывал диверсионные группы по пять-шесть человек, снабженные взрывчатыми материалами для подрыва железнодорожных путей, поджога учреждений, складов и магазинов. Деятельность Бати отличалась от деятельности Ковпака, который вел открытые бои с немецкими гарнизонами. Целью делегации Бати было включение нашей группы в его Соединение под начало Корчева, который был назначен командиром всех групп, действовавших в этой местности.
Дядя Петя долго не задержался у нас, он пробыл всего несколько дней и уехал в Озерцы, деревню по ту сторону реки Стырь. Там крестьянин Николай Конищук из деревни Грива, недалеко от Ковеля, организовал отряд из 120 евреев, бежавших из гетто в Маневичах, Рафаловке, Пневно и Камень-Каширском. Активность при организации отряда проявили евреи Берл Лорбер, Иосиф Блянштейн, Ицхак Куперберг, Владимир Верба, Яков Цвайбель, Иосиф Цвайбель и Пинхас Тинер. Николай Конишук назвал себя «Крук». Потом и партизаны его отряда назывались круковцами.
Этот отряд имел большой гражданский лагерь, в котором находилось 200 евреев, главным образом дети, старики и женщины. Николай Конищук проявил большое понимание ситуации и преданность евреям. Бринский развернул в этом районе большую работу и создал здесь штаб, который сам возглавил. Он также контролировал деятельность Корчева, который, как уже было сказано, был назначен командиром всех партизанских групп этой местности. Корчев создал в Сварычевичском лесу свой штаб, куда входили кроме него Максим Мисюра и Алик Абугов. Сварыцевичский штаб был подчинен Дяде Пете в Озерцах, а Дядя Петя подчинялся полковнику Бате.
Управление партизанскими группами было централизовано, группы имели связных. Партизаны избегали движения по трактам, и в лесах возникли свои тропы и дорожки. Установилась своя санная дорога в лесу.
Страх перед зимой и белым снегом исчез. Была создана партизанская зона. Легче стало также со снабжением. Крестьяне прекратили поставки хлеба и продуктов для немцев, и партизаны начали проводить свои хозяйственные мероприятия в деревнях. Построили обширные благоустроенные удобные для жилья землянки с полами и печами.
Немцы не появлялись в нашей зоне. Они не появлялись и в деревнях. Были ликвидированы полицейские участки в окружности, где мы были хозяевами. До сих пор мне непонятно, почему немцы не нападали на нас и даже не пытались ограничить нашу власть над деревнями. Возможны всякие объяснения, например такое: в связи с поражениями, понесенными немцами на Сталинградском фронте, гарнизоны, состоявшие в основном из гестаповцев, дрожащих за свою жизнь, заперлись и избегали активных боев с партизанами в лесах. Награбив много ценностей во время своих акций против евреев, они хотели сохранить себя и награбленное добро, чтобы воспользоваться им после войны. Может быть, гестаповцы, опасаясь быть направленными на фронт за неумелые действия против партизан, скрывали перед высшей инстанцией факты активизации партизанского движения. Возможно, немцы решили сначала сконцентрировать свои силы на фронте, чтобы там добиться победы, а затем уже взяться за партизан. Как бы то ни было, партизаны имели возможность свободно существовать в лесах и продолжать свою деятельность.
Глава 9
В Озерской землянке
Первого января 1943 года мы поселились в землянке, построенной на возвышенном месте, по обеим сторонам которого длинными верстами тянулись трясины. С большой осторожностью ступали мы по ним. Несмотря на большие холода, здесь были топи, которые не промерзли, и можно было утонуть.
Землянка была занесена снегом. Над ней темнели редко разбросанные деревья и торчала антенна, опутанная проволокой. В этом диком месте радио было единственной связью с миром. Мы слушали вести с фронта, музыкальные концерты. Этим создавалась иллюзия, что ты член цивилизованного мира, а не живешь в доисторическую эпоху — как предки в пещерах.
Нас было уже не двенадцать, а сорок еврейских партизан. В результате наших беспрерывных нападений на полицаев мы добыли столько оружия, что смогли увеличить нашу группу и превратить ее в активную партизанскую силу. В связи с назначением Мисюры в штаб командиром нашего отряда был назначен Эфраим Бакальчук. В январе нашей группой под командованием Эфраима были осуществлены нападения на земскую больницу в Вичевке, на немецкие фермы в селах Золотое и Воробино, на немецко-венгерский гарнизон в Хиночах. Все операции прошли успешно, без потерь. На ферме в Золотом мы захватили 150 коров, 20 лошадей и много мешков с хлебом. Коров мы раздали другим партизанским группам, невооруженным евреям, а также крестьянам, симпатизировавшим и помогавшим партизанам. Захваченными трофеями мы обеспечили себе питание на всю зиму.
