Медицинское обслуживание тяжелобольных и инвалидов в советских тюрьмах и лагерях — тема особого разговора и нам бы следовало посвятить ей немало страниц. Например, вот как пишет о медицинской помощи парализованным инвалидам в лагере в пос. Макорты Днепропетровской области Н. Зеляков-Павлов:
«Сколько усилий требуется, чтобы зазвать туда (в барак) медсестру для оказания помощи умирающему (о клиническом лечении и не заикайся!). Только по просьбе ДПНК (дежурный помощник начальника колонии) придет какая-нибудь вертихвостка в сопровождении контролеров, брезгливо проберется, — не дай Бог до кого-нибудь дотронуться, — торопливо всадит шприц неизвестно с чем и смоется. И на воле такая небрежность может стоить вам жизни, здесь же это — прямой путь на кладбище, которое находится тут же, недалеко, за каменным трехметровым забором, скрывающем от постороннего взгляда наш уютный „сангородок“. Так цинично значится он во всех официальных документах».
«Стационар медчасти 36-го пермского лагеря для политзаключенных, — вспоминает Б. Мухаметшин, — был всегда полон больными и инвалидами. Десятки людей ожидали своей очереди подлечиться. Направления в центральную больницу приходилось ждать месяцами, по полгода, да и это надо было „заслужить“. А визиты в медчасть оканчивались лишь получением старых просроченных таблеток и обещаниями. Надо заметить, что медчасть является составной частью общей системы „перевоспитания“. Врач Петров как-то цинично заявил нам: „Могила вас вылечит…“».
Добавим, что климат Западного Урала, где находится лагерь, очень тяжелый. Лагерь расположен в излучине реки Чусовая и ее притока. Весной он затопляется водой на одну треть. Летом — очень высокая влажность воздуха. Зима начинается с середины сентября и кончается в апреле-мае. Морозы достигают 50-ти градусов. Колебания температуры в течение дня бывают очень резкими: например, утром может быть -42°, днем -18°, а к вечеру температура падает снова до -32°. Такие резкие перепады температуры действуют разрушительно на здоровье не только больных и инвалидов, но даже здоровых людей. Распространено мнение, что в этом есть скрытый умысел: поместить заключенных в тяжелые климатические условия и тем самым утяжелить и без того нелегкие условия наказания.
Итак, полуслепой заключенный, с трясущимися руками, работающий в цехе, где температура зимой немного выше, чем снаружи, затем медсанчасть и смерть — это можно только представить… Именно представить, потому что ни советская печать, ни радио, ни телевидение нам этого не расскажут и не покажут. Помните, как сказал начальник режима инвалидного лагеря в пос. Макорты Днепропетровской области Годынник этим людям?! — «Вы — досадный балласт нашего общества!» А врач 36-го пермского лагеря Петров даже «научно» обосновал этот подход, заявив заключенным больным: «Могила вас вылечит».
Эти слова были сказаны разными людьми, в разных местах и не знавшими друг друга, но как они похожи. А точнее похожи на уже официально установившееся в СССР отношение к заключенным-инвалидам и больным: из лагеря — только в могилу. Ну, а до могилы надо еще работать. Ведь в стране «победившего социализма» лозунг «кто не работает — тот не ест» знают уже со школьной скамьи. Тем более в местах лишения свободы СССР труд всегда считался, следуя марксистско-ленинской идеологии, одной из форм исправления преступников, вредных элементов и т. д. Начиная с 15-суточников и кончая долгосрочниками, отбывающими сроки наказания в 10, 15 и более лет, все обязаны быть заняты общественно-полезным трудом. Да и почему бы не использовать бесплатную рабочую силу там, где это выгодно государству? Не остались без внимания инвалиды и больные. Узаконив обязательный труд для заключенных, государство ввело практику получения максимума отдачи не только от физически здоровых заключенных, но и от заключенных-инвалидов. Вот как звучит комментарий к ст. 37 Исправительно-Трудового Кодекса РСФСР:
«Исходя из благородных и гуманных целей, советское государство всегда проводило в жизнь принцип обязательности труда для осужденных. От обязанности трудиться не освобождаются и те осужденные, которые по состоянию здоровья признаны инвалидами любой группы».
Что неукоснительно и выполняется. Например, в г. Георгиевске Ставропольского края в лагере 17/3 есть инвалидная зона на 600 человек. Все они работают на местной швейной фабрике. Работают в 3 смены, то есть даже ночью. Среда них встречаются и те, кто выколол на груди или на спине слова «Раб КПСС». Им срезают целый участок кожи, два-три дня держат в инвалидной зоне, а затем отправляют назад в общий лагерь. Продолжая свой рассказ о 36-м пермском лагере для политзаключенных на Урале, Б. Мухаметшин так описывает в нем ситуацию:
«Чтобы выполнить план производства, спущенный МВД, администрация лагеря изыскивала всевозможные способы. Главным в решении этой проблемы было повышение норм выработки примерно каждые 4 месяца. Привлекались к работе и инвалиды. Была издана инструкция, впоследствии обретшая форму приказа. Согласно этой инструкции выгоняли на работу всех, кто бьет способен хоть как-то самостоятельно передвигаться и что-то делать руками. Администрация обещала занять их на легкой работе, но таковой почти не было. Постепенно обещания забылись и инвалидов стали использовать так же, как и всех заключенных. Я сам ежедневно видел, как им приходилось подносить и грузить тяжелые ящики с металлическими трубками, то есть с готовой продукцией, складировать, работать на станках, участвовать в землекопных работах, подволакивать вручную тяжелые бревна к пилораме и т. д. Все это не могло не сказываться на их здоровье. Нередки были и производственные травмы, так как техника безопасности отсутствовала».
Ни одно цивилизованное общество не может допустить, чтобы на тяжелой работе использовать инвалидов и больных. В СССР же, официально считающим себя самым гуманным и демократическим государством в мире, принудительный труд даже для инвалидов обрел форму государственного закона. И инвалиды работают, но как? Какая работа под силу им, да и под силу ли она вообще для еле передвигающихся людей? Продолжая свой рассказ о 36-м пермском лагере Б. Мухаметшин приводит несколько конкретных примеров, а именно, чем оборачивается «гуманный» по-советски принцип принудительного труда инвалидов:
«Например, вот случай с Стасисом Маркунасом, которому, когда я был в лагере, было уже около 70-ти лет. Он был астматик с больными почками, истощавший от многолетнего систематического недоедания. Его поставили на сборку панелей для электроутюгов. Надо было собирать воедино 13 мелких деталей и запрессовывать их на пневмостанке. Норма — 527 штук в смену. С парализованными пальцами, в очках С. Маркунас усердно старался, так как за невыполнение нормы грозил карцер. Пары бензина и стук пресса раздражали и мучали его. Он задыхался. Маркунаса клали в стационар на пару недель, а по истечении их снова выгоняли на работу.
