Малая инвалидная зона — модель большого социалистического лагеря… Там масштабы другие, а здесь — лейтенант Кивренко и капитан Янев — мастера „воспитательных бесед“, закатав рукава офицерских рубашек, освобождают пожалевшего зубов жалобщика от почек и печени. А потом, в отходных реестрах появляются записи: „Осужденный Хонтер Борис Абрамович покончил жизнь самоубийством…“
Везде то же самое, говорят зэки, только в инвалидных зонах начальство гораздо наглее. И на воле-то более забитых и безответных людей, чем инвалиды, не найти, а в таких лагерях — тем более. Ответственности никакой: инвалид — больной, — вот и помер.
И любой из вас, знакомясь с советским исправительно-трудовым кодексом, может с удовольствием отметить гуманность нашей воспитательной системы, научный подход в создании условий для отбывающих наказание, определяющий режим содержания вплоть до строгого указания метража лагерных нар.
Заброшенные, непроверяемые, инвалидные зоны фактически отданы в полную власть старым, опытным годынникам и иже с ними, которые тщательно покрывают зверские преступления друг друга…»
По сведениям, полученным из очень авторитетного источника, (имя его, к сожалению, я назвать не могу, так как в настоящее время он живет в СССР), только за период с 1975 по 1979 год в этом инвалидном лагере умерло около 500 человек. Кто опровергнет эту цифру? Напротив, есть люди, которые могли бы дополнить своим свидетельством рассказ Н. Павлова об этом лагере. Перед смертью своих близких — мужей, братьев, — они, эти свидетели, имели в лагере в ними свидание. Но условия содержания заключенных-инвалидов и трагедия своих родственников настолько потрясли их, что страх за свое будущее оказался сильнее.
Да простим мы их, читатель!.. Какова же судьба самого Н. Павлова? В феврале 1981 года он был арестован снова и получил новые 5 лет лагерей строгого режима уже за так называемую «антисоветскую агитацию и пропаганду». В настоящее время Н. Павлов содержится в одном из мордовских лагерей для политзаключенных. Срок его заключения должен окончиться в начале 1986 года.
Что же за люди находятся в инвалидных лагерях? Что сделали они, чем не угодили советскому режиму?.. На смену вымершим там инвалидам войны присланы другие инвалиды. Сейчас они попадают туда и по политическим статьям, как Н. Павлов, и за уголовные преступления. Но что такое «уголовное преступление», которое может совершить парализованный или безногий? Например, вот случай, который произошел в одном шахтерском городке на Украине. Администрация шахты, где инвалид получил увечье, отказалась заплатить ему положенное за причиненный здоровью вред. На коляске этот инвалид доехал до дома начальника шахты, чтобы выяснить этот вопрос. Начальник отказался с ним разговаривать: даже не вышел из дома. Что остается делать? — Инвалид взял камень и кинул его в окно. Состоялся суд, который приговорил его к 2 годам лагерей. Срок он отбывал в лагере для инвалидов в пос. Макорты.
Инвалидные отряды и зоны существуют почти в каждом лагере для заключенных. В них содержатся и те инвалиды, кто стал таковым в результате особенных условий режима: частых наказаний и помещений в штрафной изолятор, недоброкачественного и недостаточного питания, тяжелого труда и производственного травматизма, плохого медицинского обслуживания и, наконец, просто избиений. Почему бы не продемонстрировать силу МВД и не избить уже ставшего совершенно бесправным заключенного, как избили политзаключенного Марзпета Арутюняна, приговоренного к 7 годам лагерей строгого режима и 5-ти годам ссылки. В результате избиения у Арутюняна были сломаны 3 ребра и отбиты почки. Состояние его было настолько тяжелым, что даже через три недели после избиения администрация Чусовской пересыльной тюрьмы отказалась его принять, не желая брать на себя ответственность за возможный смертельный исход.
Сколько в СССР тюрем и лагерей? — официальной статистики об этом еще нигде не было. Но, думается, что немало, поэтому уместно будет задать вопрос: сколько смертельных случаев происходит в них в целом по стране? Например, летом 1983 года в Вологодской тюрьме скончался Виктор Томачинский. Официальная причина смерти — осложнение после воспаления легких. Там же, в Вологде, в пересыльной тюрьме, скончался политзаключенный Юри Кукк. Только за короткое время, в конце 1984 года, в советских концлагерях и психтюрьмах погибло пять известных нам узников совести: А. Никитин, О. Тихий, Ю. Литвин, В. Марченко, В. Соколов. Эти факты становятся известными благодаря сообщениям, поступающим от родственников умерших или из диссидентских кругов. Но есть и непосредственные свидетели смерти заключенных. Один из них — Борис Мухаметшин, бывший узник 36-го пермского лагеря для политзаключенных на Урале:
«Я прибыл в этот лагерь в октябре 1975 года. Сразу отметил большое количество пожилых заключенных. Из 140 человек их было около сотни. Например, мне вспоминается Янис Межалс. Внешне он казался здоровым, но это впечатление было обманчивым. Временами его сковывали сердечные приступы. Вдобавок — одна рука его была парализована. Но администрация лагеря заставила его работать у станка. Он надрывался, а по вечерам страдал приступами удушья и стонал от боли в руке. Роковой приступ произошел у Я. Межалса в субботу вечером. Медчасть в субботу и воскресенье не работает. Наши крики о помощи и требования вызвать врача Петрова остались без внимания. Солдаты надзора отвечали: „Петров уехал в город, подождите до понедельника“. Через два часа Я. Межалс умер.
Или вот случай с Александром Строгановым. Ему было за 60. Астма медленно душила его. Под нажимом майора Федорова, Строганов пошел на работу, хотя по возрасту уже имел право не работать. Он хотел заработать деньги на ларек, чтобы иметь дополнение к полуголодному рациону. Его поставили на операцию накручивания спиралей для электроутюгов. И молодому-то зэку норма была высока, что уж говорить о старике… Если же она не выполнялась, то весь труд не засчитывался. Полуслепой, с трясущимися руками, мучительно работал он на этой операции. И это в холодном цехе, где температура была чуть выше, чем снаружи. В воздухе висела пыль периклаза, дым от печи обжига разъедал глаза. Страдания Строганова оканчивались со съемом на обед, а на следующий день все повторялось сначала. Через несколько месяцев Строганов слег в мед-часть — в стационар. Мы встречались у медчасти и беседовали. Я видел, как медленно тает Строганов: желтел, худел, по того осунулся, что под кожей лица ясно „читался“ череп. Он тяжело кашлял и не мог вздохнуть полной грудью. Мои заявления на имя начальника медчасти и настойчивые требования других заключенных приступить к действенному лечению Строганова долго оставались без ответа. Наконец, из стационара его отправили в больницу. Все думали, что его вылечат, а оказалось, что его отправили умирать и только с этой целью изолировали от общения с солагерниками. Через несколько дней Строганов умер».
