Судя по всему, самолеты не были посланы на наши поиски. Мы продолжали двигаться вдоль берега на запад, оставаясь на перископной глубине.
В эту ночь я ощутил приятный запах растущих на берегу сосен. Тучи рассеялись, на небесном своде замерцали звезды. На эти звезды были устремлены глаза людей, живущих на холмах и в долинах побережья, мимо которого мы проплывали. На фермах и виноградниках Прованса крестьяне с недоверием смотрели в лицо своего несовершенного мира и искали взглядом что-либо более стабильное. В неизменном величии звезд они находили надежду на будущее и верили, что после темной ночи наступит светлое утро. Каждый человек, устремляющий взгляд к небу с этих живописных холмов, будь он французом, немцем или итальянцем, прислушивался к биению своего сердца и задавался вопросом, не загасят ли окончательно безумные людские страсти огонь жизни на земле. Возможно, ответ на этот вопрос он находил в неизменном рисунке созвездий и понимал, что его собственный приход в этот мир и уход из него – всего лишь крошечное пятнышко на бесконечном полотне времени.
Мы тоже, случалось, поднимали глаза к звездному небу и задавали себе вопросы, на которые трудно было ответить.
Земля медленно поворачивалась на своей оси. Новый день перебрался через горы Малой Азии, согрел долины Северной Италии и застал нас движущимися на запад неподалеку от Тулона. Прежде чем взошло солнце, мы погрузились в золотистое море и поплыли под водой.
В районе Тулона мы впервые обнаружили танкер. Он находился за пределами досягаемости огня и спокойно зашел в гавань, провожаемый сердитым взглядом нашего вахтенного офицера. Преодолев соблазн следовать за танкером через минные поля, мы решили отпустить его с миром и взяли курс на Марсель. Море оставалось спокойным. Высоко в небе над холмами плыли пушистые облака.
К Марселю подошли ночью. Темный берег освещали только огни лоцманского судна. Мы медленно последовали за этим судном, в любую минуту ожидая появления сторожевого катера.
Казалось, немцы не контролировали это побережье. Сторожевые катера так и не появились, и когда на рассвете мы погрузились и стали наблюдать за окрестностями в перископ, то так никого и не заметили. Примерно в 10 часов из порта, дымя трубами, вышло торговое судно. Судя по всему, оно направлялось на запад, и мы стали готовиться к торпедной атаке. Судно шло близко от берега. Мы лихорадочно крутили наши приборы, еще не осознавая, что впервые занимаемся настоящим делом. Командир лодки, с интересом наблюдавший за происходящим в перископ, сообщил, что судно идет без сопровождения. Мы почувствовали облегчение.
В половине одиннадцатого мы выпустили три торпеды, которые направились совсем не туда, куда нужно, и навсегда исчезли в голубой дали. Мы с недовольными лицами принялись проверять наши расчеты.
Эта неудача не поколебала решимости наказать нарушителя. Быстро всплыв, наша лодка погналась за лакомой добычей. Двигатели вибрировали, нос лодки с шумом разрезал воду. Орудийный расчет занял позицию у орудия. Мы внимательно наблюдали за высокими мачтами судна, вознамерившегося прорвать блокаду.
Принадлежность судна больше не была для нас секретом. Название, изображенное на его носу большими буквами, говорило о том, что формально оно является нейтральным судном, плавающим под испанским флагом. Однако нейтральные суда ходили в этих водах на свой страх и риск. Британское адмиралтейство позволяло некоторым судам свободно проходить мимо этих берегов, при условии что они будут заблаговременно сообщать о перевозимых грузах и времени отплытия. В соответствии с международными соглашениями для таких судов были установлены специальные маршруты. Наша цель, однако, плыла совершенно другим курсом и к тому же находилась в черном списке за торговые связи с врагом. Мы зарядили орудие. Гильза снаряда блестела в лучах солнца.
Атаки подводных лодок всегда происходили по-разному. Один из способов состоял в том, чтобы всплыть на поверхность вблизи противника и нанести ошеломляющий удар всеми имеющимися средствами. Этот способ весьма эффективен, когда цель вооружена или быстроходна. Но, имея дело с невооруженным торговым судном, можно позволить себе некоторую нерасторопность. Мы могли всплыть на большом расстоянии от врага, не спеша сократить его и открыть огонь с дальней дистанции, спокойно корректируя стрельбу. Но никогда нельзя было предугадать, как поведет себя цель.
Наши испанцы вели себя образцово. Мы открыли огонь по судну-нарушителю, когда приблизились к нему на три мили, и два раза в него попали. Судно закачалось, но продолжало двигаться вперед. Мы вновь открыли стрельбу, и на его борту появились признаки замешательства. Оказалось, что первые десять минут на судне не догадывались о нашем присутствии и думали, что их обстреливает немецкая береговая батарея. Для капитана, собиравшегося прорывать блокаду, артиллерийский огонь был неприятной неожиданностью, но он продолжал следовать своим курсом в надежде, что стал жертвой дурацкого розыгрыша. Когда же капитан наконец осознал ошеломляющий факт, что его преследует подводная лодка, он немедленно приказал остановить судно.
Это судно необходимо было потопить. До вражеского берега недалеко, и едва ли оттуда с безразличием наблюдали за всем происходящим. Пока испанцы торопливо спускали на воду шлюпки, мы маневрировали, собираясь занять позицию для торпедной атаки.
Наша лодка остановилась примерно в 300 ярдах от судна, и, когда его покинул последний член экипажа, мы развернулись и пустили торпеды. Первая пошла вперед, но неожиданно решила свернуть вправо и унеслась в сторону берега. Пока испанцы с сердитыми лицами махали нам кулаками со своей шлюпки, вторая разнесла в щепки борт их судна. Мы с удовольствием наблюдали, как оно пошло ко дну.
Взрыв торпеды несколько усмирил оставшихся без судна моряков, но, когда наша лодка приблизилась к ним, они вновь распалились, всем своим видом демонстрируя враждебность.
Мы остановились возле них и просили капитана подняться к нам. Тот шагнул к спущенному нами трапу, но его опередил маленький юркий мужчина, который, как оказалось, был кочегаром. Когда капитан судна наконец поднялся на наш мостик, мы поплыли на юг. Маленький кочегар с возбужденным видом мотал головой и с ухмылкой поглядывал на своих бывших товарищей по плаванию, которые с обреченным видом принялись грести к берегу.
После обеда немцы в качестве контрмеры выслали на наши поиски несколько древних гидросамолетов. Когда самолеты приблизились, мы погрузились и стали наблюдать, как они кружат над морем. Каждый раз, когда они подлетали слишком близко, мы опускали перископ и поднимали его, как только они удалялись. Мы не смогли бы вести эту игру, если бы имели дело с более совершенными самолетами и более опытными летчиками и наблюдателями. Кажется, они устали от этих пряток первыми. Последний самолет улетел на север, когда мы пили чай.
