Откуда они берутся? Почему приобретают вес? Почему руководители им это позволяют?
Посмотрим на функции неполитической фигуры. Очевидно, что неполитическая фигура исполняет те функции, которые по тем или иным причинам не могут быть исполнены политическими фигурами и институтами. Одна из причин - большая острота политической борьбы. Если в каких-то вещах лидер доверяет своему Гопкинсу больше, чем законным учреждениям (правительству в целом или отдельным его подразделениям), значит, эти учреждения по тем или иным причинам не устраивают его. Обычно можно говорить о недостатке квалификации и лояльности. Рузвельт, кажется, имел дело больше с недостатком лояльности, чем квалификации. Он пришел к власти в результате очень острой политической борьбы. В госаппарате было много его противников. А у него были - и это крайне важно для понимания этой темы! - грандиозные реформаторские планы. К тому же госаппарат просто недостаточно поворотлив, мобилен, он связан множеством писаных и неписаных процедур.
Вспомним Табачника, Белоблоцкого, Кушнарева, Литвина, Медведчука, в разное время возглавлявших мою администрацию. Согласитесь, сложно найти людей, во многих смыслах более не схожих между собой. Но было то, что их объединяет, - умение быть «не первым, но и не вторым лицом в государстве». Мнения опытных, искушенных в украинской политике людей лишний раз подтверждают это.
К примеру, кто-то сказал о Литвине: «Серый кардинал. Всегда разный, вечно за спинами - только таким способом он может держать позицию». А ведь вышел Владимир Михайлович из-за спины и держит позицию, и кто скажет, что неуверенно? «Он хитрый, как сто лисов вместе взятых. Куда там Леониду Макаровичу…» Это уже о Медведчуке - кажется, Владимир Нечипорук высказался. Другой депутат, социалист Рудьковский, и с этим не соглашается: «В сто раз хитрее лиса? Медведчук четко знает, чего он хочет. Надо отдать ему должное, он последовательней всех добивается своего. Например, группа «донецких» в подметки не годится в достижении стратегических целей команде Медведчука». Еще чей-то отзыв: «Медведчук - агрессивный хищник. Лидер, самец, победитель. Но хищник, которого следует держать на его собственной территории, желательно за колючей проволокой». Но вот спрашивают Михаила Бродского: «Вы считаете, что Медведчук в кулуарной игре менее успешен, в отличие от Табачника?» И Бродский отвечает: «Да это все дети по сравнению с Табачником, поверьте. Я бы даже сказал, младенцы».
Как видим, нет различий в сути оценок, есть расхождения в степени и оттенках. Табачника называют «коварным», Литвина - «интеллигентным», Медведчука - «демоническим». Но этот широкий разброс мнений, эта бесконечность споров, «кто хитрее» или, так сказать, «подковернее», говорят об одном: такие люди могут намного больше других. Но важно, чтобы они были подчинены системе, а не система - им.
Во время «кассетного скандала» Владимир Литвин был рядом со мной и по службе, и морально, хотя его самого надо было успокаивать. Когда человека обвиняют в том, в чем он не виноват, - это ужасно. А его обвиняли не в чем-нибудь - в причастности к организации убийства журналиста Гонгадзе. Но вдвойне ужасно, когда он не может себя защитить. Литвин страдал по-настоящему. Это сейчас, с позиции председателя Верховной Рады, он имеет возможность отвечать на обвинения, объясняться и даже переходить в наступление. А в положении главы президентской администрации что ему оставалось делать? Выйти на Крещатик и говорить: «Люди добрые, это провокация!»?
Весь прошлый год ему казалось, что за ним следит СБУ, прослушивает его разговоры. Я это исключаю. Звонил ему: «Прими Смешко. Он тебе все объяснит». - «Смешко не знает, что у него делается в службе». Так не бывает. СБУ - государственное ведомство. Там все делается по форме, все записывается. Как и в МВД. Следили, допустим, за Гонгадзе - все фиксировалось в специальном журнале. Если бы целью слежки было убийство, никаких записей не велось бы. Но дело в том, что такой цели в наше время не может быть ни у МВД, ни у СБУ. Как и слежки за главой парламента.
Приведу только один, и не главный, но, думаю, самый понятный для моего читателя, довод. Грубый, циничный довод, но ничего не поделаешь, жизнь есть жизнь. При нынешнем состоянии наших «органов» они просто не могут удержать в тайне подобные операции. Все обязательно станет явным. Кто-то разоблачит из принципиальных соображений, кто-то - из материальных. Соответствующие руководители это прекрасно знают и понимают. Хочу, чтобы это узнали и поняли и мои читатели.
Если генерал Пукач действительно стоит за гибелью журналиста, он не мог действовать по приказу. Такого приказа, даже устного и сверхтайного, не могло быть по одной названной мною причине, не говоря уж об остальных.
Обратите внимание: уже после убийства журналиста записи в МВД о слежке за ним не были уничтожены. Это значит, что в них не видели ничего криминального. Никто там не связывал слежку по приказу с убийством по приказу. Это совершенно разные вещи. Слежка по приказу возможна, бывает и необходимой. Убийство по официальному приказу невозможно. По неофициальному - тоже. Может, я чего-то не понимаю или в милиции работают такие уж тупые люди? Сомнительно.
3 марта
Люди, прошедшие школу производства, реальной экономики, на многие вещи смотрят не так, как смотрят на них политики. Те все же упрощенно подходят к проблемам. Политик легко может пообещать людям, что через сто дней жизнь станет лучше. Или через пятьсот - все равно. В Украине это пропагандистское изобретение первой использовала Юлия Тимошенко.
Считается, что в России первым таким изобретателем был Григорий Явлинский, но это не совсем идентичный случай. Явлинский был только одним из десятка авторов программы «500 дней». Вместе с ним ее писали такие авторитетнейшие люди, как С. Шаталин, Н. Петраков и другие. Они не говорили, что через 500 дней жизнь станет лучше. Это за них сделала печать. А они представили рассчитанную на 500 дней программу начальных, неотложных, по их мнению, рыночных реформ. Была объявлена весьма привлекательная цель: «все, что возможно, взять у государства и отдать людям». Каким образом? «Посредством разгосударствления и приватизации, передачи государственной собственности гражданам». В программе говорилось о равенстве прав на ведение хозяйственной деятельности, о льготных кредитах для малого бизнеса. Право граждан на свободу потребительского выбора и «справедливые» цены должна была реализовать «нормализация потребительского рынка путем либерализации ценообразования». Упоминалось и право граждан на рост доходов и социальные гарантии. В связи с этим предлагалась индексация денежных доходов и гибкая система социальной помощи беднейшим. Не скрывалось, что все эти изменения невозможны без «широкой структурной перестройки». Говорилось, что дорога будет «не без жертв».
