Лаваль, уверенный в том, что иначе не может быть, согласился на опыт. К несчастью, он никогда не занимался выделкой масла и упустил из виду, что пахтанье нужно производить при возможно низкой температуре сливок.
В назначенный день ни в чем не сомневающийся изобретатель пустил для опыта свою машину, которая дала отличные сливки. В нетерпении представить, доказательства будущему покупателю Лаваль принялся сбивать масло тотчас же, как только были получены сливки, т. е. при температуре около 23° тепла.
Разумеется, масло сбилось очень хорошо, но количество его оказалось значительно меньшим, чем полученное тут же Лидгольмом из сливок, снятых с охлажденного молока.
«Огорченные и сконфуженные, — рассказывал потом Лаваль, — мы вернулись с фермы в Стокгольм…»
Впрочем, причина неудачи была вскоре разъяснена торопливому изобретателю сведущими, людьми, и компаньоны просветлели. Надежды на заказы и сделки не покидали их, хотя машины еще не были проданы. Но из первой партии машин три находились на испытании: одна в Германии, одна в Англии и одна в Швеции в имении Лина. Первый год деятельности товарищества заканчивался таким образом с чрезвычайно интересным балансом: серьезные суммы в графе расходов и ни одной кроны в графе прихода!
Все-таки компаньоны были правы в своих расчетах. Новый 1879 год принес им два твердых заказа, не говоря уже о надеждах на множество других. Несмотря на странный баланс, глава торгового дома «Оскар Ламм-младший» был настроен оптимистически и продолжал рассылать свои информационные письма.
В дополнение к письмам Ламм решился прибегнуть и к испытанному средству — рекламе. Как только были изготовлены первые машины, заказанные в Людвигсберге, Ламм вновь начал демонстрацию их для широкой публики.
Привлеченная рекламой публика усиленно посещала контору, в которой Лаваль демонстрировал свою машину. Каждый день он шагал из Людвигсберга, где собирались машины, на Регеринсгатан, где толпились любопытные, и эти часовые прогулки поневоле были, кажется, единственным свободным временем изобретателя. Все остальное время он посвящал опытам, чертежам, обдумыванию отдельных деталей, совершенствовавших конструкцию.
Между тем, доведенный до отчаяния финансовыми затруднениями, Ламм начал искать нового компаньона. Такой нашелся в лице Густава Ульфа, давшего согласие внести в товарищество 4 тысячи крон, составлявшие пятую долю всего капитала товарищества. По соглашению с Ульфом теперь товарищеский капитал распределялся так: две пятых числились за Лавалем, как оплата его патента; две пятых составлял капитал, вложенный в дело Ламмом, одну пятую — капитал Ульфа.
Договор был заключен 1 февраля. К этому времени Ламм смог продать всего лишь четыре машины. Эти первые машины были приобретены молочной фермой Мелара в Стокгольме, торговым домом «Хор и компания» в Лондоне, Агрономическим институтом в Альнарпе и владельцем молочной фермы в Себигольме, Траншеллом.
Машины продавались по 450 крон за штуку с надбавкой 80 крон комиссионных. Они требовали для работы одну лошадиную силу мощности, делали около 5 тысяч оборотов б минуту и весили 220 килограммов.
Машины эти считались совершенно пригодными для практического применения, и, покончив с ними, Лаваль взялся за конструирование новой машины, втрое большей вместимости.
Внешний вид и разрез сепаратора Лаваля, модель 1879 года
Опыты с этой машиной продолжались довольно долго и однажды едва не окончились очень грустно: снабжающая воронка, под действием центробежной силы, вырвалась из аппарата, вылетела в окно и ударилась в стенку противоположного дома, едва не убив Лаваля.
Грохот машины, визг железа и звон разбитых стекол произвели впечатление катастрофы. Ламм вбежал к Лавалю, схватившись за голову, ожидая увидеть друга растерзанным.
Лаваль стоял у окна и в звездчатую дыру разбитого стекла старался рассмотреть, что произошло на улице. Какой-то одинокий прохожий, стоя вдали, с опаской поглядывал на окна торгового дома «Оскар Ламм-младший», но далее улица была пуста и сплющенная воронка лежала на дороге, не причинив никому вреда.
— Что случилось, Густав? — закричал Ламм.
— Ничего особенного, — хладнокровно ответил Лаваль. — Маленькая катастрофа, но, кроме меня, кажется, никто не пострадал.
Он поднял руку: три пальца были разбиты, из глубоких рваных ран текла кровь, и трудно было понять, насколько серьезно повреждение.
— К доктору, в больницу! — воскликнул испуганный Ламм. — Что же ты молчишь? Есть чем-нибудь перевязать?
У старого Зундберга, проводившего тут целые дни, оказалось чистое полотенце. Лаваль, морщась от боли, терпеливо ждал, когда Зундберг кончит неуклюжую перевязку.
— Вы их чувствуете, господин де Лаваль? — спрашивал он.
— Кого?
— Пальцы, пальцы! Вы чувствуете их?
— Кажется, да, — отвечал Лаваль.
— Ну, стало быть, все обойдется благополучно.
Лаваль посмотрел на огромный узел, затянутый Зундбергом, и сказал усмехаясь:
— Могло быть значительно хуже… Впрочем, и эта штука оставит меня без работы на несколько дней…
Он нахлобучил шляпу и спокойно отправился в больницу, сопровождаемый Ламмом.
Розовые шрамы на пальцах остались у него до конца жизни памятью об этих днях молодости, когда изобретатель был полон веры в свои силы и близкий успех.
Сепараторы начинали понемногу завоевывать рынок. В феврале были проданы машины в Норвегию и Финляндию. Не дожидаясь, когда покупатели сами явятся на Регеринсгатан, Ламм пригласил разъездного агента, который мог бы демонстрировать машину в провинции и подыскивать покупателей. Бывая часто по своим делам за границей, Ламм мало-помалу сформировал там целый отряд агентов, работавших над распространением новых машин.
Эти агенты, в числе которых находились и солидные фирмы и одиночки, совмещавшие агентство у Ламма с другими занятиями, в конце-концов создали сепараторам живую рекламу и чрезвычайно способствовали их распространению. Уже в апреле было продано двенадцать машин, правда, в кредит, но самый факт небывалого для торгового дома «Ламм-младший» сбыта указывал, что Ламм напал на верный путь к успеху.
Действительно, стоя на этом пути, с исключительным умом и ловкостью расширяя и организуя свою агентуру, в дальнейшем руководителям «Сепаратора» удалось добиться изумительных успехов в деле распространения машин по всем уголкам земного шара.
Но пока еще дела трех компаньонов были очень плохи, и Лаваль продолжал свои часовые прогулки, не имея денег на извозчика. Вклад Ульфа был быстро исчерпан, и новый член товарищества извещал в апреле шведского разъездного агента о том, что товарищество не имеет денег, даже на оплату заказанных в Людвигсберге машин.
