Вот какая испепеляющая страсть может заключаться в женщине! Так, опытные булочники объясняли мне, что старую печь легче разогреть, чем новую; а разогревшись, она лучше держит тепло и дает более вкусные хлебы.
Мне неведомо, какие вожделения могли они внушить своим непутевым мужьям и возлюбленным, но известно множество светских кавалеров, влюблявшихся в престарелых красавиц и предпочитавших их молодым; впрочем, считается, что так можно извлечь для себя немалую выгоду. Но некоторые пылали жаркой любовью, не помышляя о кошельке, а только о телесных усладах, как то происходило некогда на наших глазах с одним монархом, со всем пылом преклонявшимся перед пожилой вдовой — презрев и жену, и прочих дам, — не помышляя ни о ком, кроме нее. Но в сем он не ошибался, ибо его страсти удостоилась самая любезная и прекрасная дама из всех, кого я видел: ее зима стоила весны, лета и осени всех прочих. Те, кто имел дело с итальянскими обольстительницами, и прежде, и теперь выбирают самых знаменитых и древних, которые дольше занимались многотрудным этим ремеслом и всегда имеют про запас новые приятности и для тела, и для души. Вот почему несравненная Клеопатра, вняв страстным призывам Марка Антония, не беспокоилась о своих годах, ибо, сумев ранее завоевать сердца Юлия Цезаря и Гнея Помпея, сына великого Помпея, когда была еще почти девочкой и не знала, как себя вести и в свете, и в объятиях героя, она легко привязала к себе мужиковатого воина, так как была в расцвете лет и понимания любовной науки. А посему, если говорить начистоту, хотя молодые самой природой вроде бы созданы для любви, зрелые жрицы — имея и разум, и опытность, и красноречие, и навык — способны, если постараются, их обойти.
Некогда я пытался разрешить свои сомнения, спрашивая у докторов, прав ли тот, кто утверждает, что можно прожить в здравии, если не притрагиваться к старухам, согласно известному медицинскому изречению: «Vetulam non cognovi» [74]. Одни вспоминали похожие речения, например: «На старом гумне лучше молотить, но древний цеп в работу не годится». Другие замечали, что «в скотине не возраст важен, а то, как она тянет лямку». По опыту же своему они встречали столь горячих и терпких, что диву давались, как тем удается закрючить молодца — и воспламенить его, и высосать, вытянуть из него все жизненные соки, и выпить его до дна, чтобы самим не высохнуть без оных. Помянутые врачи порассказали мне много и другого, но слишком любопытных я отсылаю к ним, пусть у них самих и выведывают.
Знал я одну высокородную пожилую вдову, каковая менее чем за четыре года извела и своего третьего мужа, и кавалера, одарившего ее своей страстью; она отправила их в могилу, не прибегая ни к яду, ни к какому иному способу убийства, а высосав из них все семя. Но при взгляде на эту даму никто бы не догадался, что она способна на подобный подвиг, ибо на людях она выглядела более чем скромно и даже не желала переодеть рубашку на глазах у служанок, дабы никто не узрел ее прелестей, ни мочиться в их присутствии; однако, как выразилась какая-то ее родственница, все свои жеманные ухватки она приберегала для прислуги, а не для мужей или галантных угодников.
Но что здесь такого? Почему считается более зазорным и прельстительным иметь поочередно двоих, троих и даже пятерых мужей, чем всего лишь одного за всю жизнь, но к нему вдобавок сердечного дружка, а то и целых троих, как многие на вид весьма сдержанные и приличные особы, известные мне? По поводу сего одна высокопоставленная светская дама при мне заметила, что не делает различия между женщиной, имевшей много мужей, и той, что имела одного, но жаловала еще и нескольких любезных кавалеров — ибо брачный покров многое способен укрыть от глаз; а что до чувственности и сластолюбия, то одно другого стоит, ибо, как гласит испанская пословица, «algunas mugeres son de natura de anguilas en retener, y de lobas en excoger», что значит: «некоторым женщинам так же трудно удержать вас, как угря, и должным образом выбрать, как волка», — ибо угорь очень скользок, а в волчьей стае волчица всегда избирает самого уродливого самца.
Однажды при дворе, как я уже упоминал, некая довольно-таки важная особа, четырежды бывшая замужем, поведала мне, что отобедала со своим деверем, оставив мне догадываться, кто это был; все это она мне наивно так пересказала, я же не без лукавства спросил: «Да какой же, черт возьми, кудесник способен это распознать? У вас от четырех-то мужей этих деверей пропасть немереная». На что она возразила: «Какая дурная мысль вам пришла в голову?» — и назвала имя. «Вот так-то лучше, — заметил я. — А то вы не совсем ловко выразились».
Много веков назад жили в Риме одна матрона, переменившая, одного за другим, двадцать двух мужей, и некий римлянин, потерявший двадцать одну жену; так вот, они решились соединиться, после чего супругу удалось пережить свою половину, за что его все жители весьма почитали, а достойную эту победу ознаменовали торжественным празднеством, во время которого его возили на триумфальной колеснице, увенчанного лавровым венком, с пальмовой ветвью в руках. Ибо действительно он совершил невозможное!
А при дворе короля Генриха II подвизался некий сеньор де Барбазан, которого звали Сент-Аман; так вот, он женился трижды подряд. Его третьей женой стала дочь госпожи де Монши, домоправительницы герцогини Лотарингской; она оказалась воинственнее предшественниц и одержала верх, хотя и очень металась и изводилась, переживая свою потерю, на что господин де Монпезак, всегда готовый проронить острое словцо, объявил, что следовало бы не жалеть ее, а расхваливать повсюду, громогласно возглашая о ее виктории, ибо побежденный, как утверждали, был от природы мощен, крепок, хорошо кормлен и уходил-таки двух своих первых суженых самым расприятным образом; она же, не сдавшись в брачном поединке, украсила себя победой над воинственным и доблестным героем постельных ристалищ — за что ей честь и хвала!
Подобную же максиму я слышал из уст одного принца королевской крови; тот тоже не делал различия между женщиной, имевшей трех-четырех мужей, и жрицей любви, претерпевшей в свой черед столько же галантных любезников, одного за другим: разница лишь в том, что одна прикрывается браком, а другая нет. Так, когда некий знакомый мне любитель женского пола женился на вдове, имевшей до того троих мужей, известный наш острослов отпустил по его поводу следующее замечание: «Наконец он женился на потаскухе, сумевшей не выйти за пределы хорошей репутации». А по-моему, женщины, выходящие по многу раз замуж, похожи на того скупого хирурга, который не желает долечивать рану из боязни, как бы ему не перестали платить. Что ему мучения бедняги, если это поможет выжать из него еще несколько мелких монет! Так, одна из подобных охотниц за мужьями говаривала мне: «Нельзя останавливаться на полпути, надобно идти до конца».
