Ознакомительная версия.
Бернард Шоу не оставлял попыток снова затянуть Молли в свои сети и довел ее до попытки самоубийства: она наглоталась снотворного, но ее спас муж Лоренс. В конце концов Молли разлюбила театр и полюбила живопись. Узнав об этом, Шоу нанял ей студию и оплачивал труд натурщиков.
Когда в 1943 году умерла жена Шоу Шарлотта, несколько женщин предлагали драматургу себя в супруги. Писатель был весьма привлекательным женихом: нобелевский лауреат, очень богат и очень стар (87 лет). Сначала в числе претенденток Молли не значилась, а потом вдруг решилась (она давно уже была в разводе с мужем) и написала ему в письме: «Я хочу выйти замуж за очень старого гениального богача — за тебя». Шоу посчитал это издевательской шуткой и запретил ей приезжать к нему и даже пригрозил, что застрелится, если она это сделает.
Молли мгновенно отреагировала из Нью-Йорка: «Ты чудовищно неверно понял меня. Неужели ты в самом деле думаешь, что я променяю безмятежность своей свободы на жизнь с кем бы то ни было, чтобы быть перед ним в ответе за свои слова и мысли: к черту, нет! Я не хочу больше слышать о тебе».
Для Шоу это было полное поражение. Взбунтовавшаяся Галатея оттолкнула своего Пигмалиона. Увы, старого. Очень старого. Незадолго до своей смерти драматург отослал Молли Томкинс свою фотографию, где он стоит у ворот дома, с надписью:
«И через тридцать лет,
Все так же любя,
Старик у калитки
Ждет новостей от тебя,
Молли».
Но новость пришла к самой Молли из Англии: на 95-м году жизни умер великий драматург и великий мастер флирта Джордж Бернард Шоу.
Трудно закончить рассказ о Шоу (все-таки удивительно симпатичный старец) и поэтому еще несколько любопытной информации о нем.
Подсчитано, что за свою жизнь Бернард Шоу написал по меньшей мере четверть миллиона писем и открыток. Сам драматург полагал, что вполне мог бы создать еще 20 новых пьес за то время, которое потратил, отвечая на письма… Больше шансов получить ответ от великого человека имели те авторы, чьи послания были неожиданными, дерзкими, занятными или же имели отношение к таким волнующим его вопросам, как вегетарианство, обязательная вакцинация, смертная казнь, проблема трезвости…
Одному человеку, желающему покончить жизнь самоубийством, Бернард Шоу ответил: «Убивать себя или нет — решать вам и только вам, никто не может остановить вас. Если вы уверены, что ни на что не годитесь и только мешаете всем жить, то самоубийство — выход, который заслуживает рассмотрения. Но всегда лучше отложить это решение на завтра — вдруг уже сегодня вечером произойдет что-то важное»…
Мудрец из мудрецов. Если у вас нет друга или советчика, то обращайтесь к книгам драматурга, к его статьям и афоризмам.
«Жизнь для меня не тающая свеча, — говорил Шоу. — Это что-то вроде чудесного факела, который попал мне в руки на мгновение, и я хочу заставить его пылать как можно ярче, прежде чем передать грядущим поколениям».
Очень выспренно — скажете вы. Тогда, пожалуйста, другое, но тоже из Бернарда Шоу:
«Если когда-нибудь, гоняясь за счастьем, вы найдете его, то, подобно старухе, искавшей свои очки, обнаружите, что счастье было все время у вас на носу».
Не ищите иллюзий. Осмотритесь вокруг. Вот в чем смысл советов Бернарда Шоу.
«Мы не имеем права потреблять счастье, не производя его». Разве это не правильно? И еще: «Счастье и красота — побочные продукты».
Великий парадоксалист Шоу! Ему многие пытались подражать, и в частности один советский писатель Михаил Левидов, — и у него, конечно, не получилось. Кто-то съязвил:
Левидов от ума большого
Стал сочинять подобно Шоу.
Но то, что хорошо у Шоу,
То у других нехорошо.
Бернард Шоу один. А мы все другие.
Романтик естественных чувств
По хронологии вслед за Бернардом Шоу идет Эдмон Ростан, французский писатель, драматург, автор нескольких нашумевших пьес. Если в комедиях и драмах Бернарда Шоу вскипают идеи, бьется мысль, ведут между собою сшибку парадоксы, то Эдмон Ростан совсем другой. Он создавал для актеров роли, которые можно дописывать и домысливать, то есть предоставлял широкие возможности для сценической импровизации. Порыв, патетический жест, мечтательность — характерные состояния его героев. Да и сам Эдмон Ростан был неисправимым романтиков в духе своего главного героя — Сирано де Бержерака.
Конечно, он не Казанова
И дон Жуану не сродни,
Он просто так — любовник слова
(Иль, проще, фразы), как они…
Давайте в томике Ростана
Раскроем юность, хоть на миг.
Что для мечты милей обмана
И что обманчивее книг? —
писал о Ростане поэт Всеволод Рождественский.
Эдмон Ростан родился 1 апреле 1868 года в Марселе, в семье провинциального чиновника, получил юридическое образование. Но старая история из юриста переквалифицировался в литератора. Писал водевили («Красная перчатка», «Два Пьеро») и стихи (сборник «Шалости музы», 1890). В гербе рода Ростана были слова: «Действовали и пели…» Ростан предпочитал петь, чем действовать.
Комедия «Романтики» (1891), в которой утверждалась красота естественных человеческих чувств, не стала литературным успехом Ростана, так же как и «Принцесса Греза» (1895), несмотря даже на то, что главную роль исполняла Сара Бернар. Хотя кое на кого это сочинение и произвело впечатление: «Принцессу Грезу» изобразил Михаил Врубель, а Игорь Северянин воскликнул:
Кто из жрецов поэзии и прозы!
Не сотворил в себе Принцессы Грезы,
О ком вздохнуть, — и на глазах роса?..
Подлинной вершиной Эдмона Ростана стала героическая комедия «Сирано де Бержерак». Ее премьера состоялась 27 декабря 1897 года в парижском театре «Порт-Сен-Мартен». Накануне премьеры режиссер и исполнитель главной роли Констан Коклен ходил мрачнее тучи, в предчувствии неудачи. 29-летний Ростан оледенел и ждал только одного: провала. Ан, нет! грянул успех. И какой! Жюль Ренар записал в своем «Дневнике»: «Ростан… одним легким движением — поднял на ноги искусство… Значит, еще можно будет говорить о любви, проявлять самоотверженность, беспричинно плакать и загораться воодушевлением…»
Прекрасным романтическим ветерком дохнуло со сцены, и все освежились и зарделись. Сирано де Бержерак очаровал всех, родившийся в XVII веке поэт, солдат, остроумец и неудачник оказался живее всех живых. Он пленил своими чувствами людей конца XIX века — любовью к Роксане, гневом в адрес окружающей его пошлости и глупости. «Сражаться с мельницами — опасная игра» — предупреждал надменный де Гиш, а Сирано отвечал ему: «Но мне не мельницы грозят, а флюгера!»
Ознакомительная версия.
