Когда осенью 1702 года русские взяли штурмом шведскую крепость Нотебург — древний новгородский город Орешек, Петр I был в восторге, что добыли «ключ к морю», и писал по поводу этой победы: «Правда, что зело жесток был сей орех, однакож, слава Богу, счастливо разгрызен». Царь собственноручно прибил крепостной ключ над воротами и объявил, что отныне город будет называться «Шлиссельбург» («Ключ-город») — ключ к Неве. Государь пожаловал А.Д. Меншикова шлиссельбургским, корельским и ингерманландским губернатором, однако эти земли надо было еще завоевать, чтобы титул не был пустым звуком. Нева находилась тогда в руках шведов, но название оказалось пророческим: постепенно путь к морю был добыт, и река на всем протяжении стала принадлежать России.
Правда, природа в этих местах была скудна и негостеприимна: почва бесплодная, повсюду топи да болота, кругом дремучий лес, поселения встречались редко. Но в сопровождении приближенных Петр I отправился осматривать невские берега, чтобы выбрать место для будущей столицы. Он остановил свой выбор на острове Иени-Саари (Заячьем), который располагался в том месте Большой Невы, где она разделяется на Неву и Невку. Весной, когда расцветает и скудная природа севера, березовые рощи Заячьего острова тоже оделись в ярко-зеленый наряд и огласились ликующим пением птиц, а среди молодой травы запестрели первые цветы. Петр I назвал этот остров Люст-Эйланд (Веселый), и на нем заложили Петропавловскую крепость, с которой утвердился Санкт-Петербург.
Хотя считается, что русский царь назвал возводимый город «в свою честь», однако на самом деле все было не совсем так. Город был назван не в честь царя Петра, а в честь Святого Петра — «ангела Петрова». С.П. Заварихин, автор книги о городе времен Петра I, вообще считает, что 16 мая — день основания крепости — еще не день основания города, так как крепость и город — это не одно и то же. До сих пор нет никаких документов, что вместе с крепостью подразумевалось и возведение города, тем более столичного. Зато известно, что идею построить в устье Невы город первым высказал адмирал Ф. Головин. Правда, и он имел в виду возведение небольшого городка для разделения Финляндии и Ливонии (Латвии и Эстонии), а также для хранения военных запасов. Так что о городе речь вообще сначала не шла, так как срочно нужно было строить порт и крепость, а роль города при крепости играл Ниеншанц — Шлотбург.
Правда, рассказывают и так: когда происходила закладка крепости, Петр I вырезал два дерна и положил их крестообразно, сказав при этом: «Здесь быть городу». Потом стал копать ров, который должен был окружать крепость. Народное предание добавляет, что в это время в небе появился орел и стал парить над царем. В ров опустили каменный ящик, духовенство окропило его святой водой, а государь поставил в него золотой ковчег с частицей мощей Святого апостола Андрея. Потом покрыл ящик каменной доской, на которой было написано, когда произошло основание Санкт-Петербурга. Между тем кто-то из царской свиты поймал орла, и царь увидел в этом доброе предзнаменование.
Сначала над возведением крепости работали пленные шведы, солдаты и местные жители, потом сюда стали присылать работников со всех концов России. Работа была очень тяжелой: надо было рубить лес, засыпать болота, очищать землю от хвороста и кустарников, строить дома, прорывать каналы. Работали в любую погоду, нередко под выстрелами неприятеля. Дело велось с таким усердием, что уже к 22 июня 1703 года гвардия и дивизия князя Н.И. Репнина перешли в новозаложенную крепость. 28 июня, накануне дня Святых Петра и Павла, крепость считалась в известном смысле законченной, и с этого времени на письмах Петра Великого появляется пометка: «Изъ Санктпетербурха» или «Изъ Сан-Петербурха», а раньше он надписывал «Изъ Шлотбурха» (или «Шлютербурга»).
Однако в новой крепости, которая должна была служить опорным пунктом для русских войск и охранять устье Невы, дел было еще много. Для снабжения гарнизона водой вдоль всего острова (с востока на запад) был прорыт канал, ныне не существующий. По его сторонам стояли 4 ряда деревянных домиков, в которых жили солдаты; строились дома для коменданта и плац-майора, цейхгауз, арсенал и провиантские склады. Первые укрепления крепости состояли из земляного вала и бастионов, названных именами тех особ, которые надзирали за их возведением. К северу от крепости, со стороны Финляндии, был построен кронверк[58] — вспомогательное укрепление, сооруженное для охраны крепости в наиболее опасном месте, где враг мог ближе всего к ней подойти. На противоположной стороне был выстроен равелин, на Государевом бастионе водрузили флаг, который в торжественные дни заменяли штандартом — желтым знаменем с русским орлом.
Чтобы царь мог наблюдать за работами, для него неподалеку от крепости выстроили небольшой домик, который издали можно было принять за кирпичный, так как он был в голландском вкусе выкрашен по дереву красной краской с белыми полосами. Внутреннее устройство «домика Петра» было очень простым. Состоял он из двух комнат, разделенных тесными сенями и кухней. Все его украшение заключалось в холстинных выбеленных обоях да в разрисованных букетами дверях, рамах и ставнях.[59] В одной из комнат, когда-то служившей царю спальней, теперь устроена часовня: в ней находится икона Спасителя, которая сопутствовала царю Петру во многих сражениях, в том числе и в битве под Полтавой. В «домике Петра» до настоящего времени сохраняются некоторые вещи того времени: ялик с остатками паруса, сделанный самим Петром I; скамейка, которая при жизни царя стояла у ворот домика; деревянный стул с кожаной подушкой…
Первоначально город застраивался без всякого плана, деревянные дома строились как попало, были низкими и без дворов, с входом прямо с улицы. Если по улице проезжал экипаж, то из-за зыбкости почвы стекла и посуда в таких домах звенели. При Петре I улицы не имели названий, дома были без номеров, так что приезжим было трудно отыскать своих знакомых.
Пожар 1710 года истребил большой рынок, так как в узкие проходы между домами проникнуть было невозможно. Разбушевавшееся пламя быстро превратило рынок в один большой костер, и всего лишь за час от него ничего не осталось. Пожар также показал, что улицы следует располагать правильно, а дома строить на расстоянии друг от друга.
Санкт-Петербург застраивался медленно, так как до окончания Северной войны никто не мог быть уверен в окончательном обладании этой местностью. И мало было желающих ехать в новый город — в «пустыни, обильные» только болотами и слезами. В 1705 году в Петербурге числилось всего 3000 жителей, не считая, конечно, солдат. Для заселения своего «парадиза» Петру I приходилось даже прибегать к принудительным мерам. С первых лет основания города целым рядом указов изнутри России высылались на житье в Санкт-Петербург «люди всякого звания, ремесел и художеств; не убогих, малосемейных или маломочных, а таких, которые бы имели у себя торги, промыслы или заводы какие свободные». Все переселенцы должны были строить себе в городе дома и жить в них безвыездно. Однако тяжелые условия жизни заставляли многих спасаться бегством, и нередко нарочные гонцы ловили первых петербургских жителей.
