Ральфу было совсем или почти нечего делать, и он часто выезжал со мной в лекционные туры по маленьким городкам в окрестностях Бостона. Таковые лежали в пределах часа езды от города, и мы обычно отправлялись в шесть или около того и возвращались в город утром. Потребовалось около месяца, чтобы объехать эти пригороды Бостона, и это был самый легкий и приятный месяц из четырех или пяти, которые составили тот «лекционный сезон». В те времена вовсю процветала так называемая «лицейская система», и Бюро Джеймса Редпата, на Скул-стрит в Бостоне, заправляло ею по всем северным штатам и Канаде. Редпат сдавал лекторов группами по шесть – восемь человек в аренду лицеям по всей стране по средней цене примерно сто долларов за вечер каждому. Взимаемая им комиссия составляла десять процентов, каждый лектор читал где-то сто десять лекций за сезон. В его списке был ряд тягловых имен: Генри Уорд Бичер, Анна Дикинсон, Джон Б. Гоуф, Хорас Грили, Уэнделл Филлипс, Петролеум В. Нэсби, Джош Биллингс, Хейс – исследователь Арктики, Винсент (пробел в тексте) английский астроном, Парсонс – ирландский оратор, Агассис. Еще в его списке было человек двадцать – тридцать мужчин и женщин, несущественного значения и ограниченной репутации, которые работали за плату, колебавшуюся от двадцати пяти до пятидесяти долларов. Их имена давно исчезли. Только хитрость могла доставить им возможность выступать с лекционной трибуны. Хитрость эту обеспечивал Редпат. Все лектории хотели заполучить себе лекторами важных птиц и хотели жадно, страстно, отчаянно. Редпат удовлетворял их мольбы, но на таком условии: за каждого откомандированного аншлагового лектора они должны были нанять несколько балластных. Эта договоренность позволяла лекториям выживать в течение нескольких лет, но в итоге это убило их все и положило конец лекционному бизнесу.
Бичер, Гоуф, Нэсби и Анна Дикинсон были единственными лекторами, которые знали себе цену и ее требовали. В маленьких городках их ставка была двести и двести пятьдесят долларов, в больших – четыреста долларов. Лекторий всегда получал выгоду от этих четверых (при благоприятных погодных условиях), но, как правило, снова терял ее на непопулярных лекторах.
Олив Логан и Кейт Филд должны были бы считаться невыгодными лекторами, но в течение сезона или двух они собирали залы. Они назначали за свои выступления по сто долларов и были признаны аншлаговыми лекторами в течение верных двух лет. После этого они оказались уже чистым балластом и вскоре были отстранены от дел. Ранее, в 1867 году, Кейт Филд создала себе громкую известность благодаря неким корреспонденциям, которые отсылала из Бостона по телеграфу в «Трибюн», – о тамошних публичных чтениях Диккенсом своих произведений в начале его триумфального турне по Америке. Корреспонденции представляли собой исступленную, граничившую с идолопоклонством похвалу, и это был верный ключ к успеху, потому что вся страна пребывала в восторженном угаре по поводу Диккенса. Тогда сама идея телеграфировать газетные корреспонденции была новой и ошеломительной, и чудо это было у всех на устах. Кейт Филд сразу же стала знаменитостью. Вскоре она взошла на лекторскую кафедру, но прошло два или три года, и предмет ее бесед – Диккенс – утратил свежесть и интерес. Некоторое время люди ходили, чтобы посмотреть на Кейт из-за ее имени, но ее лекции были слабы, а манера говорить отталкивающе искусственной. В результате, когда желание страны посмотреть на нее утихло, лекционная трибуна ее отринула.
Она была доброй душой, и приобретение мимолетной и преходящей известности стало бедой ее жизни. Для нее эта известность была бесконечно ценна, и она упорно, всевозможными способами старалась в течение более четверти века удержать в ней подобие жизни, но ее усилия имели лишь незначительный успех. Она умерла на Сандвичевых островах, оплакиваемая друзьями и забытая миром.
Слава Олив Логан выросла из… только посвященные знали, из чего. Это явно была слава, искусственно сделанная, а не заработанная. Олив действительно писала и публиковала маленькие заметки в газетах и невразумительных периодических изданиях, но в них не было таланта и вообще ничего, таковой напоминающего. Век спустя они бы не принесли ей известности. Имя Логан было действительно выстроено из газетных абзацев, приводимых в движение ее мужем, малооплачиваемым второстепенным журналистом. В течение года или двух этот вид текстов оставался живучим, редко можно было взять в руки газету, без того чтобы не наткнуться на такой текст.
«Говорят, что Олив Логан сняла коттедж в Наканте и проведет там лето».
«Олив Логан решительно против ношения короткой юбки в послеобеденное время».
«Сообщение, что Олив Логан проведет грядущую зиму в Париже, преждевременно. Она еще не приняла решение».
«Олив Логан присутствовала в театре Уоллака в субботу вечером и открыто высказала одобрение новой пьесы».
«Олив Логан на сегодняшний день настолько лучше чувствует себя после своей вызывавшей тревогу болезни, что, если выздоровление продолжится, завтра ее врачи прекратят выпускать официальные бюллетени».
Результат этих ежедневных объявлений был очень любопытен. Имя Олив Логан было так же знакомо простой публике, как и любой знаменитости того времени, и люди с интересом толковали о ее поступках и перемещениях и всерьез обсуждали ее мнения. То и дело какой-нибудь несведущий человек из глубинки просил просветить его, и тогда следовали удивленные возгласы:
– Кто такая Олив Логан?
Слушатели ошеломленно обнаруживали, что не могут ответить на этот вопрос. Им никогда в голову не приходило заняться подобными изысканиями.
– Что она сделала?
Слушатели снова приходили в замешательство. Они не знали. Они не интересовались.
– Ну так как же она прославилась?
– О, что-то там такое. Не знаю, что именно. Я сам никогда не интересовался, но полагал, что все знают.
Для развлечения я часто сам задавал эти вопросы людям, которые бойко толковали об этой знаменитости, ее делах и высказываниях. Расспрашиваемые с удивлением обнаруживали, что принимали эту славу полностью на веру и понятия не имели ни кто такая Олив Логан, ни что она совершила, – если вообще совершила что-нибудь.
Вследствие этой странной известности Олив Логан взошла на лекторскую трибуну, и по крайней мере два сезона Соединенные Штаты валом валили в лекционные залы, чтобы посмотреть на нее. Она представляла собой просто имя и какие-то шикарные и дорогостоящие одежды, но ни одно из этих качеств не имело долговечности, хотя некоторое время они приносили ей сто долларов за вечер. Олив Логан выпала из людской памяти четверть века назад.
