109
“Сталин в Уэльсе” – живучая легенда. Валлийский писатель Джон Саммерс “подтвердил”, что это правда, когда приезжал в 1970-х в советский шахтерский город Донецк (он был основан валлийцем Хьюзом и первоначально назывался Юзовка). На валлийском сайте Сталин до сих пор упоминается в числе “кошмарных людей, которые хорошо провели время в Уэльсе” (среди них – серийный убийца Фред Уэст, черный маг Алистер Кроули, нацист Рудольф Гесс и угандийский тиран Иди Амин): “Сталин побывал с кратким визитом в долинах Южного Уэльса, где заручался поддержкой и собирал средства на русскую революцию”. Федор Ротштейн, помогавший Сталину и большевикам в Лондоне, стал советским послом в Персии и умер до Большого террора. Его сын Андрей сделал любопытную карьеру, утвердившись и в английском истеблишменте, и в советской номенклатуре; он учился в Оксфорде, затем в годы Террора работал в Институте марксизма-ленинизма и сумел уцелеть; позднее он вернулся в Лондон и стал авторитетом среди британских марксистов. От лондонской поездки у Сталина осталось невероятное воспоминание, которым он в годы Второй мировой поделился с британскими парламентариями: на встрече марксистов он видел Бенито Муссолини, который тогда был марксистом. Сталин мог видеть Муссолини на какой-нибудь марксистской конференции в Германии, но Лондон в это время будущий дуче не посещал. Посыльный Сталина Бэкон стал санитаром в Бэкенхемском госпитале. В 1950-м 56-летний Бэкон дал интервью “Дейли экспресс”. “Интересно, помнит ли генералиссимус Сталин, отец всея Руси, высокого парня, который покупал ему ириски”, – говорил Бэкон. Дома на Джубили-стрит уже не существует.
Позиции большевиков в Грузии поколебались, когда в августе 1907 года был убит популярнейший поэт – князь Илья Чавчавадзе, который опубликовал стихи Сосо. Большевики выступали против его патриархальных взглядов на грузинскую культуру и, как считали многие, вынесли ему смертный приговор; существуют доказательства того, что убийство спланировал, по крайней мере частично, друг Сталина Серго Орджоникидзе. Впрочем, возможно, эсдеки были непричастны к убийству. Сталин в пожилом возрасте всегда восхищался поэзией Чавчавадзе; нет никаких доказательств, что покушение устроил он. Но он был близким другом Серго и, уж конечно, отделял литературный талант от жестокой необходимости: политика у него стояла на первом месте.
Сам Сталин давал понять, что был в Тамамшевском караван-сарае и видел, как грабителей наставляет Цинцадзе. Но Цинцадзе был под арестом. Возможно, престарелый диктатор путал это ограбление с другим, совершенным в 1912 году (см. гл. 29). В 1907 году речь перед грабителями, скорее всего, держал Камо.
Другие боевики, совершившие куда больше ограблений, завидовали славе Камо. “Нашу дружину называли группой Камо, – говорит Бачуа Куприашвили, – но это была неправда. Мы приняли Камо в группу через год после ее основания. Он принял участие в большой акции, после которой все наши деяния приписывались ему… Но Котэ Цинцадзе, Инцкирвели, Элисо Ломинадзе… стояли не ниже, а, пожалуй, даже и выше Камо”.
Ленин опубликовал полемическую работу по эпистемологии “Материализм и эмпириокритицизм”, в которой критиковал мистический “эмпириомонизм” Богданова, угрожавший, по мнению Ленина, марксистскому материализму.
После смерти Ленина в 1924 году Сталин очень заботился о легитимности своего большевистского прошлого: он хотел доказать, что достоин быть ленинским наследником. Если бы Мартов доказал, что Сталина исключили, он мог бы спасти Россию от сталинизма.
Вскоре в Баку приехал и английский промышленник – сэр Маркус Сэмюэл (позже ставший виконтом Берстедом), основатель Shell. В 1912-м Эдуард де Ротшильд, сын Альфонса, продал большую часть своих бакинских активов компании Royal Dutch Shell, которую тогда возглавлял Генри Детердинг. Ротшильдам заплатили в основном шелловскими акциями. Классическая блестящая ротшильдовская сделка. Ротшильды не занимались нефтяными инвестициями в России почти столетие – и вновь получили огромную прибыль во время российского нефтяного бума в начале xxi века. В бывшем дворце Ротшильдов теперь находится Министерство юстиции Азербайджана.
Сталин “нефть знал отлично”, писал его грузинский протеже Мгеладзе. Город Баку имел огромное значение в 1942-м, когда Гитлер, которому была позарез нужна нефть, погнал свои войска к нефтяным промыслам. Результатом была Сталинградская битва – по сути, битва за Баку. Сталин вызвал заместителя наркома нефтяной промышленности Николая Байбакова: “Гитлер рвется на Кавказ, он объявил, что если не захватит нефть Кавказа, то проиграет войну. Имейте в виду, если вы оставите хоть тонну нефти врагам, мы вас расстреляем”.
Троцкий вел себя не лучше. Он оставил жену и двух дочерей в Сибири, виня в этом “судьбу”, – а впоследствии чудовищно обращался со своими детьми. Большевизм и семейная жизнь были несовместимы.
Родственники Като, которые ухаживали за ней и лучше знали о ее болезни, пишут, что ее погубило желудочное заболевание: геморрагический колит и тиф. Почти наверняка у Като был кишечный или брюшной туберкулез (который не всегда связан с легочным туберкулезом): симптомы этой болезни – потеря веса, боли в животе, понос и кишечное кровотечение. Левон Шаумян, выросший в доме Сталина в 1920-х, говорит, что Като умерла от туберкулеза и воспаления легких. Заразиться сыпным тифом можно через воду и пищу, брюшным тифом – от насекомых (при ослабленном иммунитете). Но обе болезни часто поражали малоимущих и недоедающих; для обеих характерны кишечное кровотечение и потемнение сыпи. Лечить их научились только в 1950-е. Кетеван Геловани, близкая родственница Сванидзе, с которой автор беседовал в Тбилиси, называет болезнь Като “раком желудка”; возможно, так она объясняет кишечное кровотечение. Еще одна двоюродная сестра, ныне проживающая в Тбилиси, – 109-летняя Мариам Сванидзе; автор беседовал с ней 31 октября 2005 года. Она хорошо помнит смерть Като. “Мне тогда было девять лет. Като и мой отец одновременно заболели тифом. В книгах пишут, что Като умерла от туберкулеза, но я вас уверяю: это был тиф”, – рассказывала мне в тбилисском доме престарелых эта бодрая, сохранившая ясный ум женщина в халате в цветочек. “У обоих была красная сыпь. Мы знали, что, если сыпь почернеет, они умрут. У моего отца сыпь осталась красной. Он остался жив, но я помню, что у Като сыпь почернела. Тогда вся семья поняла, что она умрет. И она умерла”.
