Серебрянников, Миклуха и командир крейсера «Олег» Добротворский, по кадетской кличке Слон.
— Ну, господа «китоловы», — поднял первый бокал Юнг, — предлагаю тост за успех нашего безнадежного предприятия!
Долго еще сидели они, вспоминая былые годы: расстрелянного за покушение на Александра II Колю Суханова и старика Краббе, книжку Максимова и «бутылочную компанию»…
Больше они уже никогда не встретятся вместе. В огне Цусимы уцелеет лишь один — командир «Олега» Добротворский…
Командование объединенными силами принял вице-адмирал Рожественский. Корабли продолжили свой путь на Владивосток. Теперь «Ушаков» шел в левой броненосной колонне следом за «Сенявиным». Впереди были ворота Цусимы…
13 мая вдалеке заметили слабый одиночный дым. Беспроволочные телеграфы не успевали перехватывать шифрованные переговоры. С «Суворова» передали, что видят японского разведчика.
— Завтра быть бою! — говорили офицеры.
Эскадренный броненосец «Князь Суворов»
Настроение на «Ушакове» было бодрое, все верили в успех прорыва. Минула тревожная, бессонная ночь. С рассветом показались вдали и тут же скрылись четыре японских корабля-разведчика. В одиннадцать утра «Суворов» поднял сигнал «Команда имеет время обедать». Но едва в кают-компании «Ушакова» разнесли жаркое, раздался сигнал к началу стрельбы. Первым открыл огонь «Князь Суворов», следом за ним — остальные. «Ушаков» бил из всех своих десятидюймовых орудий фугасами по показавшимся из-за южной оконечности острова Цусима японским крейсерам. С крыши ходовой рубки, где располагался дальномерный пост, непрерывно давали дистанцию до неприятеля. Вскоре на одном из неприятельских крейсеров взвился столб дыма. Японские разведчики сразу отвернули.
— Проба сил состоялась! — поправил очки на переносье Миклуха, и повернулся к старшему офицеру. — Александр Александрович, велите продолжить обед и распорядитесь, чтобы баталер раздал на шканцах команде вино!
Из воспоминаний капитана 2 ранга А. Транзе: «„Адмирал Ушаков“, идя концевым кораблем кильватерной колонны броненосцев, в самом начале боя 14 мая, вследствие неисправности одной из главных машин должен был идти на буксире парохода „Свирь“. Исправив неисправность и отдав буксир, стали догонять свою ушедшую далеко вперед сражавшуюся эскадру».
В полдень эскадра легла на курс норд-ост 23 градуса, ведущий прямо на Владивосток. Слева из туманной мглы один за другим появлялись японские корабли. Бой начался. Японские снаряды, падая вокруг «Ушакова», поднимали столбы воды, смешанные с темно-желтым вонючим дымом… Командование броненосца перешло в боевую рубку. Глухо хлопнула броневая дверь, надежно запечатав людей в непроницаемом коробе.
Русские броненосцы, перестраиваясь на ходу в единую кильватерную колонну, уверенно шли вперед. Противники быстро сближались. И тут произошло неожиданное. Адмирал Того совершил редкий по нелепости маневр, над которым еще долго будут ломать головы историки. Вместо того чтобы охватить голову русской колонны, используя преимущество в скорости, он повернул влево и сделал петлю под жерлами русских пушек. Момент для удара по неприятелю был уникальный! Ведь атакуй Рожественский японцев в эти минуты, когда корабли противника были, по существу, беззащитны, исход сражения мог быть иным!
— Ну, ну! — буквально стонал у прорези боевой рубки Миклуха. — Решайся, Зиновий, и Того конец!
Но Рожественский не решился на атаку, и японцы исправили допущенную ошибку. Бой продолжался.
Суетливый в повседневной жизни, командир «Ушакова» теперь словно окаменел. В каждом его движении, в каждой немногословной команде чувствовалась уверенность.
Внезапно впереди повело в сторону броненосец «Ослябя». Быстро заваливаясь на левый борт, он на глазах у всех перевернулся вверх килем. Море кишело от тонущих людей…
Мимо «Ушакова» проносились на полном ходу закованные в броню «Ниссин» и «Кассуга», осыпая русские корабли дождем снарядов.
— Господи, — перекрестился капитан 2 ранга Мусатов. — Как ужасно тонет «Ослябя»!
Из воспоминаний одного из офицеров «Ушакова»: «Не дай Бог никогда больше видеть русским морякам картин, подобных той, которая в этот момент открылась моим глазам и была лишь первым из целого ряда ужасов этого дня. „Ослябя“, оборотившись к нам носом, лежал совсем на левом боку. Обнаженная подводная часть правого борта высилась как гора, и на вершине этой страшной горы кишел муравейник людей, столпившихся и с отчаянием ожидающих последней минуты… И она не заставила себя ждать — эта минута. „Ослябя“ вдруг лег окончательно, перевернулся, в воздухе мелькнули винты, киль — и все было кончено…»
Объятый пламенем, покинул строй флагманский «Суворов». Вода буквально кипела от падающих рядом снарядов.
— На «Суворове» пожар! — надрывно крикнул сигнальщик.
— Вижу! — Миклуха был сдержан с виду, только руки до боли сжались в кулаки.
Эскадру теперь возглавлял шедший в строю вторым «Александр III». Пушки ревели беспрерывно. Внезапно «Ушаков» дернулся всем корпусом, будто налетел на невидимую преграду.
Эскадренный броненосец «Ослябя»
— Машинное! — закричал командир в переговорную трубу. — Доложите обстановку!
Мимо него уже бежал вниз старший офицер. Через несколько минут пошли первые доклады:
— Пожар в жилой палубе!
— Пробоина в носовом отделении!
— Трое убитых, пятеро раненых!
Капитан 2 ранга Мусатов уже командовал аварийными партиями. Матросы быстро раскатали пожарные рукава, и вскоре огонь был потушен. Пробоину тоже удалось наскоро заделать подручным материалом. «Ушаков» не потерял боеспособности, и орудия его гремели, как и прежде.
Слева от него, догоняя эскадру, вздымал валы пены какой-то страшный корабельный остов, без матч и труб, с огромным креном. Борт его, раскаленный докрасна, казалось, светился изнутри. Дым, вырываясь прямо из-под палубы, придавал погибающему кораблю жуткий вид. Но, невзирая на трагизм своего положения, пылающий остов не только вел огонь по врагу, а и пытался, обогнав эскадру, занять свое место во главе ее! То был флагманский броненосец «Князь Суворов».
Миклуха глянул вправо. Там огромным костром одиноко пылал еще один броненосец.
— Кто это? — невольно выкрикнул он с болью.
— Видать, «Бородино», ваше высокородие! — вздохнул один из сигнальщиков. — Господи, помоги им!
Стремительно нарастал крен горящего броненосца. На «Ушакове» ошиблись: то был состоявший в гвардейском экипаже «Александр III». Один из офицеров «Ушакова» — невольный свидетель последних минут броненосца — вспоминал: «Броненосец уже так близок к нам, что можно рассмотреть отдельные фигуры; крен его все увеличивается, на поднявшемся борту чернеют люди, а на мостике в величественно-покойной позе, опершись руками на поручни, стоят два офицера; в это время с правого борта вспыхивает огонь, раздается выстрел, момент — и броненосец перевертывается, люди скользят вниз по его поднявшемуся борту, и вот гигант лежит вверх килем… а винты продолжают вертеться, еще немного — и все скрывается под водой».
Эскадренный броненосец «Император Александр III»
Из воспоминаний лейтенанта Н. Н. Дмитриева: «Момент поистине был ужасный. Погибающий великан, никем не управляемый, силой работы правого винта (левый вертелся в
