Ознакомительная версия.
Эта страна принадлежала к двум военно-политическим пактам — СЕНТО и СЕАТО, созданным под эгидой США в разгар холодной войны. Направленность пактов против Советского Союза не вызывала ни у кого ни малейших сомнений. Американцы чувствовали себя в Пакистане полными хозяевами— они вооружали пакистанскую армию, оказывали стране экономическую помощь, контролировали ее спецслужбы. В мае 1960 года с военной базы Бадабера под Пешаваром стартовал сбитый над Советским Союзом разведывательный самолет У-2, пилотируемый Г. Пауэрсом.
Осложняла ситуацию и постоянная конфронтация Пакистана с дружественными Советскому Союзу Афганистаном и Индией.
Однако именно в этот период президент Пакистана Айюб-хан, вдохновляемый Зульфикаром Али Бхутто, сделал ряд шагов к сближению с Советским Союзом. Было подписано соглашение о проведении советскими специалистами поисков нефти и газа в Пакистане, состоялся визит Айюб-хана в СССР, наладились регулярные обмены делегациями.
Задачи резидентуры заключались в том, чтобы следить за деятельностью американцев, англичан и их союзников в Пакистане (эта деятельность априорно и обоснованно рассматривалась как враждебная Советскому Союзу), получать информацию о СЕНТО и СЕАТО, не упускать из виду отношения Пакистана с Индией и Афганистаном и, разумеется, уделять самое серьезное внимание китайцам и пакистано-китайским отношениям. (Именно в то время в штат советских посольств во многих странах были введены должности специально для экспертов-китаистов. Естественно, то же было сделано и в резидентурах.)
Задачи, как видим, чрезвычайно ответственные, и для их решения нужны соответствующие источники. Приобретение источников — главная цель каждого оперативного работника и резидентуры в целом.
Мой новый начальник, Сергей Иванович, с которым я познакомился, лишь прибыв к месту службы, показался мне человеком необыкновенным. На его рабочем столе, например, постоянно лежала Библия, которую время от времени в подходящих случаях он цитировал. Томик Ленина в ту пору украшал многие начальственные столы, было модно «посоветоваться с Лениным», но «посоветоваться с Библией»? Это было непривычно и странно. Резидент не брал в рот спиртного. Это тоже не укладывалось в привычные рамки, даже противоречило традиции. Говорил Сергей Иванович несколько старомодным языком, очень грамотными, складными и выразительными фразами, никогда не опускался до ругани. Начальник отдела в Центре В.И. Старцев, другие коллеги не стеснялись высказывать свое отношение к жизни, начальству и особенно к подчиненным с помощью всем известных русских выражений.
Манера Сергея Ивановича казалась гораздо более привлекательной. Но главное было, конечно, не в этом. Резидент доброжелательно и с бесконечным терпением выслушивал работника, вникал во все детали, помогал разбираться в сложных ситуациях и учил не отчаиваться от неудач. «Будет день, будет пища» — одно из его любимых изречений.
Сергей Иванович редко и неохотно рассказывал о своем прошлом, избегал вообще ссылаться на свой личный опыт. Эта черта мне импонировала. Самовлюбленными и недалекими представляются люди, все меряющие на свой личный аршин, к месту и не к месту рассказывающие случаи из своей биографии, как некий эталон для оценки любой ситуации и образец для подражания. Порок, к сожалению, в нашей среде распространенный. Да и не только в нашей.
Кто-то однажды проговорился, что резидент в свое время работал в следственной области. Это могло многое объяснить. Служба Сергея Ивановича в КГБ закончилась таинственным образом. Резидентура была на хорошем счету, регулярно поступала информация по приоритетным проблемам, серьезных замечаний по общему положению дел у Центра не было. По завершении срока командировки Сергей Иванович возвратился в Москву, где был назначен на должность, не соответствующую ни его заслугам, ни положению. Рассказывают, что однажды он зашел в кабинет начальника отдела и пробыл там несколько часов, причем раскаты возбужденных голосов доносились сквозь двойные двери до приемной. В тот же день Сергей Иванович подал в отставку. Он пробыл на пенсии почти двадцать лет, изредка, по торжественным дням приглашался в отдел, но никогда не проявлял желания вернуться на службу.
Под руководством Сергея Ивановича я практически осваивал то, чему учился в 101-й.
Прежде всего необходим широкий круг контактов среди иностранных и местных граждан. Это, естественно, привлекает внимание контрразведки, но выбор прост — или ты активно работаешь по связям, рискуя навлечь на себя неудовольствие местных властей, или ты отсиживаешься, проводишь время в кабинете, в кругу своих приятелей, рискуя навлечь гнев Центра. Мне меньше нравилось второе. Хотелось сделать что-то важное, быть не хуже других, оправдать свое здешнее существование. Мучила совесть, если день или два подряд проходили без хотя бы малого продвижения вперед.
Цель всех усилий — ГП, «главный противник», как в течение десятилетий на нашем языке именовались Соединенные Штаты. Содержание термина «ГП» иногда расширялось, но ядром его всегда были США. ГП на территории Пакистана посольство США и резидентура ЦРУ, американская военная миссия, ЮСИС. Прямые выходы на их сотрудников несложны. Американские разведчики сами стремились к установлению связей с советскими гражданами, и нередко возникала ситуация, когда регулярно встречались двое коллег — один из КГБ, другой из ЦРУ — и упорно выискивали уязвимые места друг друга. Это занятие не всегда диктовалось интересами службы, скорее наоборот. Наш сотрудник отчитывался о разработке американского разведчика, сотрудник ЦРУ докладывал своему начальству о разработке разведчика советского. Это записывалось в актив обоим их начальниками. Ныне эта игра непопулярна — не стоит тратить время и раскрываться в тех случаях, где шанс на успех ничтожен.
Справедливости ради надо отметить, что во все времена наши американские коллеги действовали более открыто, напористо и, как нам казалось, просто нагло. Вербовочное предложение в лоб, говоря нашим языком, у нас готовилось, как правило, долго и тщательно, собирались все крупицы информации о перспективном объекте, после чего создавалась ситуация, когда на него выходил наш работник. Американская методика в принципе точно такая же, но многие сотрудники ЦРУ ее предельно упрощали. Надо выбрать любого советского дипломата, подозреваемого или установленного разведчика, выйти на него, обрисовать бесперспективность экономической и политической ситуации на его Родине и предложить деньги за сотрудничество. В описываемое мною время за такое предложение американец мог получить встречное предложение и даже пощечину. Был случай, когда в ответ на предложение о сотрудничестве, сделанное во время дружеской беседы в баре, наш товарищ вместе с остатками пива послал в физиономию коллеге и пивную кружку. Подобные инциденты получали широкую огласку в обеих службах и подсказывали необходимость соблюдать определенный декорум даже в столь острых ситуациях.
Ознакомительная версия.
