говорит: молчи, не твое дело. Я с ним поругалась и сказала, что я еще в ЦКК скажу. Потом пришел Вася Шмидт, я на него набросилась: ты почему даешь квартиру свою для таких встреч? Он страшно смутился и говорит: я ни о чем не знаю. Вот она какой факт рассказала. Таким образом, это не только показание этого самого Шмидта, но это совпадает и с тем разговором, который у меня с ней был при встрече».
По всей вероятности, когда младший сын Томского говорил о беседе матери с Ежовым, он имел в виду именно эту, февральскую встречу: за давностью лет память переместила ее на день после отцовского самоубийства. Трудно отделаться от впечатления, что Николай Иванович исказил то, что на самом деле говорила вдова Томского. Вряд ли Мария Ивановна действительно подозревала супруга в антисталинском заговоре. Да и в том, что Томский и его товарищи по партии встретились на даче Шмидта в отсутствие хозяина, никакого криминала не было. А вот когда Ежов упомянул «таких-то людей», он вполне мог иметь в виду и еще остававшегося на свободе Ягоду О его тесных контактах с правыми Николай Иванович знал из письма Томского, адресованного ЦК.
В конце августа или в сентябре 1936-го Ежов сообщил Кагановичу и Орджоникидзе, что человеком, толкавшим Томского на союз с правыми, оказался Ягода, который будто бы «играл очень активную роль в руководящей тройке правых, регулярно поставлял им материалы о положении в ЦК и всячески активизировал их выступление».
Перед этим Ежов по телефону связался со Сталиным. Тезисы к этой беседе (или ее запись) сохранились в до сих пор закрытом архиве Ежова в РГАСПИ. Их изложение опубликовано в 1996 году в книге Олега Хлев-нюка «Политбюро: механизмы политической власти в 1930-е годы». Николай Иванович настаивал на том, что Томский клевещет на Ягоду, сводя с ним старые счеты. Однако при этом глава ЦКК обвинил шефа НКВД в недооценке троцкистской опасности. «Лично я сомневаюсь, — писал Николай Иванович, — что правые заключили прямой организационный блок с троцкистами и зиновьевцами». При этом он отмечал, что «новый процесс затевать вряд ли целесообразно… Арест и наказание Радека и Пятакова вне суда, несомненно, просочатся в заграничную печать. Тем не менее на это идти надо… Стрелять придется довольно внушительное количество. Лично я думаю, что на это надо пойти и раз навсегда покончить с этой мразью. Понятно, что никаких процессов устраивать не надо. Все можно сделать в упрошенном порядке по закону от первого декабря и даже без формального заседания суда».
Насчет новых политических процессов Сталин держался иной точки зрения. А вот мысль о том, что «внушительное количество» оппозиционеров и просто почему-либо неугодных партийцев надо будет расстрелять без суда, в ускоренном порядке, ему понравилась, поскольку отвечала самым заветным чаяниям.
Вечером 25 сентября 1936 года Сталин и Жданов послали Кагановичу, Молотову, Ворошилову и Андрееву историческую шифровку за № 1360/ш. В отличие от большинства других шифровок, поступавших в Сочи и из Сочи — места, где любил отдыхать Сталин, — она была передана только по каналам партийной связи и не была продублирована по линии связи НКВД, чтобы Ягода не узнал ее содержания. Вот ее полный текст, ранее не публиковавшийся:
«Москва, ЦК ВКП(б) т.т. Кагановичу, Молотову и другим членам Политбюро.
Первое. Считаем абсолютно необходимым и срочным делом назначение т. Ежова на пост наркомвнудела. Ягода явным образом оказался не на высоте своей задачи в деле разоблачения троцкистско-зиновьевского блока. ОГПУ опоздал в этом деле на 4 года. Об этом говорят все партработники и большинство областных представителей НКВД. Замом Ежова в наркомвнуде-ле можно оставить Агранова (Якова Сауловича Агранова, надзиравшего за интеллигенцией и дружившего, по должности, с Маяковским; Ежов расстреляет его 1 августа 1938 года. — Б. С.).
Второе. Считаем необходимым и срочным делом снять Рыкова с НКсвязи и назначить на пост НКсвязи Ягода. Мы думаем, что дело это не нуждается в мотивировке, так как оно и так ясно.
Третье. Считаем абсолютно срочным делом снятие Лобова и назначение на пост НКлеса т. Иванова, секретаря Северного крайкома. Иванов знает лесное дело, и человек он оперативный; Лобов, как нарком, не справляется с делом и каждый год его проваливает. Предлагаем оставить Лобова первым замом Иванова по НКлесу.
Четвертое. Что касается Комиссии Партконтроля, то Ежова можно оставить по совместительству председателем Комиссии Партконтроля с тем, чтобы он 9/10 своего времени отдавал НКВД, а первым заместителем Ежова по комиссии можно было бы выдвинуть Яковлева Якова Аркадьевича.
Пятое. Ежов согласен с нашими предложениями.
Шестое. Само собой разумеется, что Ежов остается секретарем ЦК.
Сталин, Жданов».
Все предложенные Сталиным и Ждановым перемещения были произведены незамедлительно. Только С. С. Лобов не захотел оставаться в подчинении у В. И. Иванова и был назначен наркомом пищевой промышленности РСФСР. Впрочем, в этой должности Семен Семенович пробыл недолго.
Любопытно, что никто из названных в шифровке не пережил эпохи Большого террора. Рыков, Ягода и Владимир Иванович Иванов оказались на одной скамье подсудимых и были расстреляны по делу «правотроцкистского блока». Лобова казнили раньше, в октябре 1937-го, обвинив в троцкизме. Яковлев прожил дольше всех. Ежов вывел в расход своего заместителя только 29 июля 1938 года…
26 сентября в специальной записке Сталин убеждал Ягоду принять новое назначение, подчеркивая, что Наркомат связи — «оборонный» и он, Ягода, сумеет поднять его работу. В тот же день Ежов возглавил НКВД, а Генрих Григорьевич стал наркомом связи. Понимал ли он, что это конец? Неизвестно. Но падение продолжалось. 29 сентября 1936 года Генриха Григорьевича отправили в двухмесячный отпуск «по состоянию здоровья». А 29 января 1937-го он был уволен в запас и перестал носить мундир генерального комиссара государственной безопасности. На февральско-мартовском Пленуме ЦК, как я уже говорил, деятельность Генриха Григорьевича в НКВД подвергли критике, а 28 марта его арестовали прямо на квартире в Кремле. Ягода был кандидатом в члены ЦК ВКП(б) и членом ЦИК, и теоретически на его арест требовалась предварительная санкция этих органов. Ее получили задним числом. 31 марта 1937 года Сталин направил членам ЦК ВКП(б) следующее послание: «Ввиду обнаруженных антигосударственных и уголовных преступлений наркома связи Ягода, совершенных в бытность его наркомом внутренних дел, а также после его перехода в наркомат связи, Политбюро ЦК В КП доводит до сведения членов ЦК ВКП, что, ввиду опасности оставления Ягода на воле хотя бы на один день, оно оказалось вынужденным
