И тогда Сандино пошел на военную хитрость. Прежде всего он пустил слух о гибели Сандино и даже организовал собственные похороны. Тайные агенты сообщили начальнику американского гарнизона города Окоталя о смерти Сандино. Сцена похорон была разыграна с таким мастерством, что в американской печати появилось хвастливое и расцвеченное красочными подробностями сообщение морского министерства США, в котором говорилось, что «славная морская пехота США уничтожила „бандита Сандино“».
Американские агентства так усердно раструбили на весь мир весть о мнимой гибели Сандино, что близкий друг генерала писатель Густаво Алеман Боланьос даже написал о нем некролог, который был опубликован в январе 1928 года в кубинской газете «Диарио де ла Марина».
Вторая военная хитрость, придуманная Сандино, состояла в следующем. По приказу генерала на открытых местах в районе Эль Чипоте были расставлены чучела в соломенных шляпах, чтобы американские летчики, прилетев для очередной бомбежки, не обнаружили никаких перемен в партизанской крепости.
Между тем ночью 2 января 1928 года армия Сандино (600 человек) оставила Эль Чипоте и отправилась в город Сан-Рафаэль дель Норте, находящийся в департаменте Хинотега. Американские летчики, как говорится, ничтоже сумняшеся продолжали еще двое суток бомбить крепость. Только после этого оккупанты захватили и уничтожили неприступный редут партизан.
В Эль Чипоте американцы пробыли всего несколько дней, так как вынуждены были вернуться на базу, чтобы похоронить убитых и оказать медицинскую помощь сотням раненых. Кстати, капитан Брюсе не сумел выполнить своей угрозы — сбылась вторая часть альтернативы, изложенная им в письме к матери: 1 января 1928 года он был убит.
Так закончился трудный 1927 год, год знаменитого перелета через океан американского летчика Линдберга, год казни Сакко и Ванцетти.
Во время сражения под Эль Чипоте сандинисты захватили много трофеев, в том числе американское знамя. Это было огромное — в два квадратных метра — звездно-полосатое полотнище из тяжелой шерсти. Сандино долго и внимательно его разглядывал, потом поставил на нем печать своей армии и собственноручно написал: «Это знамя захвачено у войск империалистов-янки в сражении под Эль Чипоте. Родина и свобода!» И расписался. Любопытна судьба этого знамени. Но об этом в следующей главе.
В январе 1928 года армия Сандино находилась в крайне тяжелом положении. Не раз жизнь Сандино висела на волоске. После эвакуации Эль Чипоте еще более озверевшие американские оккупанты обрушились на Сан-Рафаэль дель Норте, где расположились партизаны. Однажды утром смертельно усталый Сандино вошел в землянку, чтобы передохнуть, но в этот момент начался очередной налет американской авиации. Сандино спрятался в зарослях, чтобы переждать воздушную атаку. Поблизости партизаны вели перестрелку с солдатами. Вдруг, обернувшись, Сандино увидел невдалеке своего начальника штаба генерала Хосе Сантоса Секейру. Тот с колена целился в Сандино. Сандино выхватил пистолет…
«Неужели предал?!» — с горечью подумал он, глядя на медленно удалявшуюся фигуру человека, которого он считал своим верным другом и помощником.
Когда кончилась бомбежка, начштаба вернулся как ни в чем не бывало и, услышав грозный вопрос Сандино, выразил крайнее недоумение.
Легче всего было поддаться первому порыву и расстрелять изменника на месте. Но Сандино решил не спешить: время покажет, кто прав, кто виноват. К сожалению, подозрение подтвердилось: Секейра дезертировал. Правда, это его не спасло: партизаны его поймали, и он был расстрелян перед строем.
Новогодняя победа патриотов имела серьезные последствия. Имя Сандино приобрело еще большую популярность в стране и за рубежом. Вмешательство США во внутренние дела латиноамериканских стран и героическая борьба сандинистов широко обсуждались на страницах газет и журналов. Поэтому, когда 16 января 1928 года в Гаване открылась VI панамериканская конференция, США оказались в затруднительном положении. Приехавшего на открытие конференции президента США Кулиджа кубинцы встретили весьма сдержанно, если не сказать больше. На гаванских улицах пестрели транспаранты: «Янки, вон из Никарагуа!», «Смерть империализму янки!», «Кулидж, возвращайся домой!», «Да здравствует Сандино!»
Американский профессор Самюэль Гай Инмэн в статье «Почему терпит поражение панамериканизм» писал в те дни: «Несомненно, все участники конференции и до и после нее много размышляли о Никарагуа, ибо это уже была не просто маленькая далекая республика, которая пыталась разрешить свои внутренние проблемы; Никарагуа стала предметом горячих дискуссий повсюду…»
На первом пленарном заседании конференции в Гаване 18 января состоялась процедура подъема флагов всех стран — участниц конференции. Когда был поднят бело-голубой флаг Никарагуа, раздались долго не смолкавшие аплодисменты. Это кубинцы выражали свою солидарность с борющимся народом. Сандино незримо присутствовал за столом конференции. Представители нескольких латиноамериканских стран внесли резолюцию, осуждавшую интервенцию. Разгорелась бурная дискуссия. При помощи шантажа и подкупов американским дипломатам удалось перенести обсуждение вопроса об интервенции на следующую конференцию, но их все-таки вынудили перейти к обороне.
В самих Соединенных Штатах все больше и больше людей задавали себе вопрос: «Почему наша морская пехота воюет против Сандино? Кто же в действительности Сандино?»
18 января 1928 года на обложке американского журнала «Нэйшн» была помещена фотография Сандино во весь рост. Передовая журнала, озаглавленная «Когда война не война?», содержала такое утверждение: «Все знают, что Сандино не бандит. Напротив, это патриот, ведущий безрассудную войну против превосходящих сил США».
Обозреватель «Нэйшн» Хейвуд Браун, с трудом сдерживая возмущение, спрашивал: «Если Сандино угрожает Соединенным Штатам у подножия далеких гор Никарагуа, то тогда у нас есть все основания отправить завтра морскую пехоту в Монако. В самом деле, это было бы даже более логичным, ибо в этом случае у нас было бы больше оснований кричать, что американская собственность находится в опасности».
Интересна концовка статьи Хейвуда Брауна. Он писал:
«Допустим, что Сандино действительно бандит, скверный человек… Но и при этом нельзя забывать, что никарагуанский городок Килали находится далеко от Чикаго. В конце концов у нас есть свои собственные бандиты, свои собственные плохие люди, которые то и дело дают о себе знать то тут, то там. Так почему же нам не сосредоточить свое внимание именно на них?»
