Командующий войсками располагал ожидать у берега реки присоединения войск, оставленных под начальством генерала Бардовского, так как здесь должен был быть ночлег. Мы уже собирались выбрать себе местечко для ночлега, в ожидании прибытия наших верблюдов с вещами, как вдруг прискакал офицер от начальника кавалерии с известием, что часть бежавшего неприятеля переправилась чрез Аму-дарью на каюках или лодках, и что летучий отряд наш успел только помешать переправе одного каюка, который почти на половине реки стал на мели; остальная же часть туркмен ускакала по направлению к гор. Шурахану. Командующий войсками, начальник отряда и вся главная квартира тотчас же сели на коней и с конвоем от сборной сотни пустились большой рысью вслед за офицером, привёзшим известие. Дорога, по которой мы ехали, шла берегом Аму-дарьи и только в некоторых местах отдалялась от неё, расстояние до того места, куда вёл нас казачий офицер, было, вероятно, вёрст семь или восемь, так как, по прошествии часа времени, мы уже спускались с довольно большой возвышенности прямо к берегу Аму-дарьи. Недалеко от этого места, река делала довольно крутой заворот и вода омывала весьма высокий, почти совсем отвесный берег. Здесь мы нашли всю кавалерию, которая остановила преследование туркмен, вследствие того, что сотни, с ночным переходом от Адам-крылгана, сделали до шестидесяти вёрст по глубокому песку и дальнейшее насилование непоенных лошадей, могло, как говорится, совершенно осадить их.
Начальник кавалерии и Их Высочества встретили командующего войсками, объяснили ему причины, по которым далее не преследовали неприятеля, и указали на стоявший на мели, в саженях двухстах около берега, неприятельский каюк с хивинцами. Не прошло и четверти часа, как с противоположной стороны реки поднялся ужаснейший вихрь: песок столбом взвился до самых облаков, ветер с страшным гулом перенёс всю эту песчаную тучу на нас и мы вмиг были осыпаны песком и дождём. Но вихрь этот продолжался не более получаса; небо прояснилось и жара снова начала так допекать нас, как будто, в самом деле, природа изыскивала все средства, чтобы воспрепятствовать появлению в здешних местах незваных европейских гостей.
Когда прояснилась погода, командующий войсками решил [47] оставаться на этом месте часов до шести, для того, чтобы дать отдых утомлённым казачьим лошадям и напоить их, а к вечеру возвратиться на ночлег в бывший туркменский лагерь, на берегу Аму-дарьи, куда должен был прибыть и генерал Бардовский с пехотою, артилериею и обозом.
Теперь надо было как нибудь достать неприятельский каюк с туркменами, который продолжал стоять на мели, не смотря на то что ветер довольно сильно подымал волны на реке. Завладеть каюком вызвалось десять человек и один офицер из казаков уральской сотни, которые, вооружившись револьверами и шашками, разделись, оставшись в одних только рубашках и, держась за гривы своих лошадей, пустились вплавь к каюку; там, где оказывалась мель, видно было, как казаки переходили её и потом плыли далее. Туркмены, усмотрев с каюка, что казаки приближаются к ним, засуетились, сделали последнее усилие, чтобы столкнуть с места свой каюк, но это оказалось тщетным, почему они стали выпрыгивать из каюка и бросаться в воду. Нам было очень ясно видно, как пять человек туркмен достигли противоположного берега, а трое из них, долго носимые волнами, наконец, исчезли и, вероятно, утонули. Казаки, добравшись до каюка, бились с ним часа полтора и, наконец, им удалось столкнуть его с мели. Лошадей своих они не имели возможности поместить в самом каюке, так как в нём уже находилось до тридцати баранов, одна корова и одна лошадь, оставленные туркменами. Один из казаков взялся сам перегнать вплавь всех лошадей на наш берег, что и исполнил, молодецки, плывя сам и держась за гриву своей лошади, он искусно направлял остальных к берегу и со всеми лошадьми благополучно добрался к нам. Прочие же казаки с офицером сели в каюк и поплыли по течению, постепенно приставая к нашему берегу; когда же они совсем пристали, то, посредством брошенного каната, каюк был подтянут к более удобному месту, молодцы-казаки вышли на берег и были тотчас же окружены командующим войсками, всеми офицерами и своими товарищами, поздравлявшими их с удачным исполнением нелёгкого дела. Командующий войсками, в присутствии всех, лестно поблагодарил казаков за их молодецкий подвиг, наградил их тут же ста рублями и отдал им в собственность всё, что было найдено в каюке; самый же каюк был взят в казну и предназначен служить вспомогательным средством для предстоящей нам переправы. [48]
Отдохнув немного, мы возвратились обратно к тому месту, где впервые приветствовали роскошную Аму-дарью; здесь, на берегу, войска расположились в турменских или хивинских шалашах, и одному Богу только известно, какое чувство раздолья охватило нас после всех этих кудуков, Хал-ата и Адам-крылганов…
Сегодняшний день, 11-го мая, должен остаться навсегда памятным для каждого из нас, участников хивинского похода. День этот был для нас днём избавления от всех напастей, не перестававших тяготеть над нами во всё время движения отряда по убийственной пустыне и, рассеянием неприятельского скопища под Уч-чучаком, он открывал нам ворота в плодоносную часть Хивинского ханства.
Так как с самого начала похода я задался целью записывать все ощущения и впечатления, которые придётся мне испытывать, потому что все заранее предвидели, что невероятный, по своим трудностям, поход в Хиву, будет одним из самых замечательных военных событий новейшего времени, то и в настоящий, знаменательный для нас день, мои мысли обращаются к тем лицам, которые, главнейшим образом, содействовали успеху столь славного дела. Им, т. е. командующему войсками, начальнику его полевого штаба, генералу Троцкому, и начальнику туркестанского отряда, генералу Головачеву, мы обязаны тем, что могли совершить, почти без потерь в людях, переход по таким местам, куда едва решались проникать небольшие партии, привыкших ко всевозможным лишениям, туркмен-кочевников. Сколько трудных минут пришлось пережить этим лицам, на которых лежала громадная ответственность за жизнь нескольких тысяч людей. Сколько забот и ежеминутной предусмотрительности должны были они выказать для того, чтобы устранить иди ослабить вредные последствия разных случайностей, которые могли привести к гибели весь отряд и окончательно расстроить порученное им громадное предприятие!.. Конечно, не мне оценивать деятельность руководителей нашей экспедиции и имена их найдут себе, без сомнения, почётное место в летописях славнейших подвигов наших войск. Но я, как простой очевидец их многотрудной деятельности, считал бы себя не вправе умолчать о заслугах тех, которые, разделяя труды всего отряда, должны были, сверх того, изыскивать все способы к облегчению этих трудов и стремиться к достижению указанной цели ценою возможно меньших жертв.
