— В Японии это называется забиванием гвоздей, — говорила Анна. — Молоток бьёт по шляпке гвоздя, который торчит выше других.
Хорошо организованная японская жизнь была беспощадна, как прорубленная в скале дорога. И сойти с неё было некуда. Разве что в провал. Для русского человека самоубийство — плохой конец. А в Японии самоубийство всегда было делом достойным.
Вечером телевизор показывал фильм про старую Японию. Герой, не сумевший исполнить свой долг, намеревался убить себя — сделать харакири, здесь это называли сиппука. Помощник за спиной смертника готовил меч, чтобы помочь разрезавшему себе живот умереть, обмывал клинок, поливая его из ковшика. Вода прозрачными каплями стекала с блестящего лезвия, самоубийца в белом кимоно читал предсмертные стихи — всё демонстрировало чистоту, красоту… Таковы правила. Они велят убивать себя, нарушившего правила. И места милосердию в этих правилах нет. Жестокость неизбежна там, где правят правила. Жестокость к себе, к другим — японская норма, японская доблесть. Правда, теперь животы себе не вспарывали, но незадолго до её приезда застрелился чиновник, не сумевший обеспечить водой разрушенный землетрясением Кобэ. Японцу положено исполнить свой долг. До конца. Перед сном она читала старую японскую легенду — героиня, наказывая себя за то, что обидела возлюбленного, испугавшись, когда он обернулся змеем, протыкала себе матку палочками для еды. Даже вообразить себе страшно, как она умирала…
Позвонил Виталий, пригласил в гости.
— Приезжайте! А то мы тут совсем одни живём. Японцы друг к другу в гости не ходят, и мы так привыкли. Тем более что мы за городом живём, добираться приходится электричкой. Зато тут квартиры дешевле и океан рядом. Я иногда зимой ухожу на пляж, складываю среди снега костерок, сижу, как в России. Только один. Я и от семьи отвык. Я же их почти не вижу. Приезжайте! Я знаю магазинчик, где можно русскую водку подешевле купить. Да вот выпить не с кем — я да жена. Я всё больше один пью. И русские фильмы на видике один кручу — жене надоело, детям неинтересно — они русскую жизнь уже плохо понимают, и русский язык. Младшая звук "л" не выговаривает, лимон называет "ремон", как японцы. И суп норовит с края тарелки выпить, как они. И спрашивает, что такое "пить залпом?" Мать с ней занимается, боится, что она совсем свой язык забудет. И косолапит дочка — здесь все девочки косолапят. Это оттого, что они с детства на пятках сидят и ножки складывают носками внутрь. И наша ещё в детском садике выучилась так сидеть. Как японка…
Надеваем кимоно"Сперва обезьяны халат!" —
Просит прачек выбить вальком
Продрогший поводырь.
Басё
— Это — кимоно. Я покажу, как его надевать. По программе Шимин-центра положено такое занятие для иностранцев, а Вы его пропустили!
Голос Намико звучал укоризненно. Добросовестная Намико не могла допустить, чтобы иностранка уехала, не выполнив программу. Заботливая Намико сама пришла к ней домой и принесла кимоно.
— Мы, учительницы Шимин-центра, всегда для этого занятия приносим кимоно из дома, — отвергла Намико благодарности. — Это — старое мамино кимоно. Она его уже не носит. После занятия можете оставить его себе.
Из открытой сумки дохнуло нафталином и ещё чем-то особым, японским — старинной плесенью вечно сырого шкафа. Намико разложила кимоно на татами, заботливо разгладила руками плотную хлопчатобумажную ткань. Синий халат в крупных белых цветах темнел на светлой зелени чётким прямоугольником. Покрой — верх простоты, как распашонка. И что за проблема такой халат надевать? Она вставила руки в широченные рукава, попав в разрез под мышками. Намико немедленно исправила её ошибку. Но она тут же допустила новую — угодила в зашитый прямоугольным карманом конец рукава. Выпутавшись кое-как, она запахнула полы и услыхала испуганный вопль Намико:
— Не так, не так! Не запахивайте полы по-женски, справа налево! Так надевают кимоно только на покойников!
Живые же, и мужчины, и женщины, запахивали кимоно слева направо, по-мужски. Намико сама сделала, как положено, не доверяя неопытной ученице.
Халат повис до пола.
— Не мой размер, — заметила она, недоумевая, как носила это сооружение низенькая мать Намико, и потянулась за ножницами, решив укоротить старый халат, перешедший отныне в её собственность.
— Нет, нет, — в ужасе замахала руками Намико, — отрезать кимоно нельзя, мы, японцы, никогда не делаем так! — Претензии по поводу размера Намико отвергла: — Все женские кимоно одинаковы…
Правда, были ещё кимоно мужские и детские, но те — совсем другое дело. Совершив кучу ошибок за две минуты, она согласилась с Намико: этому и правда стоит учиться — надевать кимоно.
— Излишек длины мы подхватим вот этим… — Намико достала из сумки узенький поясок.
Глядя на некрасивую толстую складку, повисшую на животе, она вспомнила дотошные наблюдения Леночки — японцы длинные брюки подворачивали, никогда не отрезая. Может, это шло от традиций, от кимоно?
— Складку прижмём, — Намико достала пояс пошире, от старости потерявший форму и цвет.
Она посмотрела на себя в зеркало — до японских красавиц ей было далеко.
— Ничего, этого старого пояса видно не будет, — утешила Намико. — Поверх мы повяжем третий пояс — оби.
Оби оказался широким, твёрдым, нарядным. Недоумевая, зачем японцы устраивают всю эту возню с лишней тканью и тремя поясами, превращая простое одевание халата в сложную процедуру, она слушала объяснения Намико. Теперь предстояло самое трудное — научиться завязывать оби. Привычным движением Намико приложила один конец широкого пояса к плечу ученицы, другой подхватила у талии рукой.
— Так определяют длину того, что пойдёт на бант… — Опоясав её оставшимся длинным концом, Намико заплясала вокруг. — Это надо продеть снизу, это сверху… — После многочисленных операций на животе возник замысловатый громоздкий бант. — Теперь повернём его назад… Мы, японки, всегда делаем так: завязываем бант спереди — иначе с ним не справиться, а потом поворачиваем.
Но поворот не получился, на крутом русском бедре пояс заклинило. Намико заморгала удивлённо — у неё таких проблем не возникало. Узел пришлось перевязать послабее, только после этого он повернулся. Чтобы закрепить пройденное, Намико велела ученице завязать пояс самой. Но ученице не удалось одолеть сложную вязь.
— Надо пробовать, надевать кимоно должен научиться каждый иностранец, — волновалась Намико. И показывала опять и опять. Наконец, пояс был завязан, и Намико принялась обучать иностранку поклонам. Именно поклонами должен был завершаться урок надевания кимоно.
