Ознакомительная версия.
Как только в стране появились национал-социалисты со своими новыми националистическими лозунгами, молодёжь офицерского корпуса сразу же загорелась огнём патриотизма, который предложила им национал-социалистская партия Германии. Отсутствие у Германии вооружённых сил в течение многих лет удручающе действовало на офицерский корпус. Не удивительно, что начавшееся вооружение страны было встречено одобрением, так как оно обещало после пятнадцатилетнего застоя снова возродить немецкую армию. Влияние национал-социалистской партии Германии усилилось ещё и потому, что Гитлер в начальный период своей деятельности вёл себя дружественно по отношению к армии и не вмешивался в её внутренние дела. Существовавший до того времени пробел в политическом ориентировании армии был изжит, у военнослужащих появился интерес к политическим вопросам, интерес, правда, односторонний и своеобразный и совсем иной, чем его представляли поборники демократии. При таком положении дел командование вооружённых сил после прихода национал-социалистов к власти уже не могло, даже если бы оно и хотело, остаться в стороне от политики национал-социалистской партии. В этом развитии политического сознания вермахта генеральный штаб не играл ведущей роли, скорее можно утверждать обратное. Основным выразителем скептицизма в генеральном штабе был генерал Бек. Он имел приверженцев в центральном аппарате, но не пользовался влиянием ни в армии, ни в вооружённых силах в целом. Хотя Бек и его преемник Гальдер пытались воспрепятствовать проникновению политики в центральные военные учреждения, однако политика в целом делалась без генерального штаба и вопреки его мнению. Германия снова, как и накануне первой мировой войны, оказалась в положении политической изоляции, которое с самого начала должно было затруднить борьбу или даже сделать её бесперспективной. Снова солдаты и возглавлявшие их генералы и офицеры генерального штаба должны были примириться с исходным положением, в создании которого они не принимали никакого участия.
Все обвинения, которые немецкий народ и международный суд задним числом предъявили руководящим деятелям германских вооружённых сил, не учитывали того решающего обстоятельства, что политика делалась и делается сегодня не солдатами, а политическими деятелями, что солдаты вынуждены мириться с тем политическим и военным положением, которое создаётся в стране к началу войны. К сожалению, эти политики предпочитают не подставлять свои головы под пули; обычно они укрываются в надёжных убежищах и предоставляют солдатам право «продолжать политику другими средствами».
Политика государства определяет мысли солдат в период подготовки воины — в так называемый период идеологической войны. Судебные процессы, проведённые в последние годы международными трибуналами, показали, что до 1938 г. германский генеральный штаб разрабатывал только планы ведения оборонительной войны. Действовать в другом направлении ему не позволяло внешнеполитическое и военное положение Германии. Несмотря на то, что с 1935 г. Германия начала вооружаться, военным специалистам генерального штаба было ясно, что потребуется много времени для приведения немецких вооружённых сил в полную боевую готовность. Это относилось в первую очередь к новым средствам борьбы: авиации и бронетанковым войскам. И только по приказу Гитлера, политического руководителя государства, вопреки советам старых солдат, генеральный штаб был вынужден работать в другом направлении.
До осени 1938 г. в сухопутных войсках действовал принцип совместной ответственности командующего и начальника штаба за принятые решения; такой принцип проводился вплоть до армейских корпусов. Гитлер снял эту ответственность с начальников штабов. Это вызвало коренные изменения в положении начальников штабов вообще и начальника генерального штаба сухопутных войск в частности. Принцип совместной ответственности начальника штаба и командующего перешёл из старой прусской армии в стотысячный рейхсвер, а затем в вооружённые силы третьей империи. Во время первой мировой войны это часто приводило к тому, что некоторые начальники штабов буквально подменяли командиров корпусов. Руководствуясь своим широко рекламируемым идеалом вождя, Гитлер приказал возложить всю ответственность исключительно на командующего. Став верховным главнокомандующим, он полностью возложил ответственность за действия вооружённых сил на себя и снял её с генерального штаба.
Как уже упоминалось, генеральный штаб сухопутных войск не разделял мнений командования вооружённых сил.
Если бы они работали согласованно, то мы имели бы перед второй мировой войной в лице генерального штаба вооружённых сил и верховного командования эффективные руководящие военные органы, а не какие-то карикатуры.
К верховному командованию вооружённых сил главнокомандующие видов вооружённых сил относились как подлинные республиканцы. Из всего вышесказанного логически вытекает и отношение генерального штаба к верховному командованию вооружённых сил — детищу генерала фон Рейхенау, который сумел заинтересовать своей замечательной идеей Гитлера и Бломберга, но потерпел поражение вследствие непреклонного отрицательного отношения главнокомандующих всех трёх видов вооружённых сил, особенно генерального штаба сухопутных войск. Пока Рейхенау был начальником главного управления вооружённых сил, дела ещё кое-как, но всё-таки двигались вперёд. Стоило занять этот пост Кейтелю, как сразу движущая сила исчезла. Он не мог сломить сопротивления главнокомандующих видов вооружённых сил.
Теперь можно сказать несколько слов о верховном командовании вооружённых сил. Фельдмаршал Кейтель был неплохой человек и добросовестно старался выполнять свои обязанности; но вскоре он подпал под влияние Гитлера и чем дальше тем больше терял способность сопротивляться его гипнозу. Свою нижнесаксонскую преданность он сохранил до самой смерти. Гитлер знал, что он может полностью положиться на этого человека, поэтому он и держал Кейтеля на такой должности, хотя и знал, что он не блестяще разбирается в вопросах стратегии. Фельдмаршал не оказывал влияния на ход операций; он больше занимался административными вопросами, т. е. выполнял функции бывшего военного министерства. Несчастье Кейтеля было в том, что он не находил в себе сил протестовать против приказов Гитлера, противоречащих международному праву и морали. Только этим можно объяснить, что так называемый «приказ о комиссарах» и директива «Ночь и туман» были спущены в войска. За эту слабость он и поплатился в Нюрнберге своей жизнью; его семье не разрешили даже оплакать урну с его прахом.
Ознакомительная версия.
