После окончания войны Дина почувствовала себя не у дел. По совету Анри Матисса, с которым Дина подружилась, она решила открыть галерею и начать собирать картины и предметы искусства. Сняла помещение на улице Жакоб в Латинском квартале и начала выставлять как работы Аристида Майоля, так и многих других художников – Анри Руссо, Марселя Дюшана, Сержа Шаршуна. Если не считать краткого существования галереи Пегги Гуггенхайм в Лондоне, это была первая галерея, принадлежавшая женщине, к тому же ей было всего 28 лет! Благодаря великолепному вкусу, хватке и предприимчивости Дина вскоре добилась немалых успехов: с ее легкой руки огромную известность получили такие художники-абстракционисты, как Серж Полякофф, которого она встретила, когда он зарабатывал на жизнь исполнением песен по кабакам, и которому устроила первую персональную выставку, Пьер Алешински, Жан-Мишель Атлан и многие другие. Галерея, как и сама Дина, никогда не ограничивалась какими-нибудь рамками стиля или направления – в ней выставлялись все, кто нравился Дине, а ее вкусу, воспитанному Майолем и Матиссом, могли позавидовать виднейшие искусствоведы.
Вскоре после войны Дина вторично вышла замуж за дипломата и знатока искусства, но брак, несмотря на рождение двух сыновей, снова был недолгим. Со временем Бернар и Оливье Лоркен стали верными соратниками матери в ее делах. Последний раз Дина была замужем за бароном Дюпольдом, но и этот союз закончился тяжелым разводом. Не каждый мужчина был способен выдержать необыкновенную энергию и жизненную силу Дины, не всякий был способен уступать место в ее сердце картинам, галерее и давно умершему Аристиду Майолю… Впрочем, слухи о ее сексуальных похождениях не утихали до самых последних лет – она сама никогда не опровергала их, считая бесплатной рекламой, а друзья называли их происками конкурентов.
В 1964 году она подарила Франции восемнадцать скульптур Майоля с условием, что они будут установлены в саду Тюильри (позже к ним добавились еще две). Условие было выполнено: статуи, изображающие Дину, круглый год красуются на лужайках неподалеку от Лувра. Остряки даже прозвали Дину «мадам Тюильри». С тех пор Дина могла почивать на лаврах – столько прижизненных памятников не ставили еще никому!
Дина Верни, начало 1980-х гг.
Однако спокойствие было не в ее характере. Еще в 1959 году Дина впервые посетила Советский Союз – пыталась найти новых художников и была немало разочарована зашоренностью и ограниченностью артистической жизни в СССР. Прошло почти десять лет, прежде чем Дина решилась повторить визит: по воспоминаниям, она бесстрашно лазала по подвалам и чердакам, где подпольные художники устраивали свои мастерские, лихо пила водку на коммунальных кухнях и пела под гитару цыганские романсы. Она познакомилась с Ильей Кабаковым, Эрнстом Неизвестным, Оскаром Рабиным, Михаилом Шемякиным, Владимиром Янкилевским и другими художниками-нонконформистами и даже смогла вывезти их работы во Францию. С этого момента продвижение непризнанного властями советского искусства стало одним из главных направлений ее деятельности – недаром она любила повторять: «Я француженка, но во мне течет русская кровь». В 1971 году Дина помогла эмигрировать Михаилу Шемякину – по воспоминаниям Шемякина, она была влюблена в него и предлагала райские условия для работы при единственном условии – своем полном контроле, однако художник предпочел свободу и сбежал от нее на третий день. В 1973 она устроила в своей галерее первую выставку русского авангарда, открывшую многим русским художникам дорогу на Запад. В среде диссидентов она познакомилась с жанром блатной лагерной песни – и столь ею впечатлилась, что непременно решила представить в Европе и этот вид советского искусства. «Очарование языка, юмор, тоска и жестокая сила в этих песнях создают неповторимую поэзию, где грубость граничит с нежностью», – писала она. Дина выучила наизусть две дюжины песен – другого способа вывезти их из СССР не было, и даже брала уроки вокала, чтобы достойно их исполнить. В 1975 году она записала в Париже альбом «Блатные песни», моментально обретший на «исторической родине» статус культовой легенды. Три песни принадлежали Юзу Алешковскому, которого Дина тоже пригрела в эмиграции и даже организовала исполнение его песен (конечно, в переводе) самим Ивом Монтаном. Конечно, после подобных выходок въезд Дине Верни в Советский Союз был надолго запрещен.
Дина Верни всегда действовала по принципу «Я покупаю то, что не в моде, и оно становится модным». Помимо картин множества найденных и раскрученных ею художников, Дина собрала одну из крупнейших в мире коллекцию кукол, а также потрясающее собрание старых экипажей – среди которых были даже карета Шатобриана, которую он использовал в бытность послом в Италии, и омнибус Тулуз-Лотрека – ныне на основе этой коллекции открыт музей. В своем поместье в Метанвиле недалеко от Парижа она разводила породистых лошадей, которых нередко одалживали у нее для съемок исторических фильмов. Однако главной целью в жизни Дины стало создание настоящего музея Майоля. Для этой цели она присмотрела старинное здание на рю Гренель, украшенное скульптурами и фонтаном, – когда-то особняк был монастырем, отелем и кабаре, а в последнее время его поделили на квартиры, которые заселили разномастные жильцы. В течение полутора десятков лет Дина по кусочкам выкупала особняк у владельцев. Ради этого она продала свою коллекцию кукол (за нее она выручила почти пять миллионов долларов) и уникальное собрание автографов, среди которых были письма Жорж Санд, к которой Дина всегда питала настоящую страсть, принесшее еще больше тридцати миллионов. Наконец в 1995 году Музей Майоля был открыт – в нем представлены не только работы Майоля, но и Анри Руссо, Пикассо, Кандинского, Дега, Энгра, Матисса и многих других. Многие сравнивают музей с самой Диной: он получился такой же живой, страстный, ни на что не похожий, полный любви и воспоминаний… Вклад Дины Верни в культуру Франции был оценен по достоинству – в 1991 году она была названа Кавалером ордена Почетного легиона.
Говорят, своих гостей Дина Верни всегда провожала словами: «Вы должны в этой жизни быть счастливым. Не отчаивайтесь и всегда смотрите в будущее». Она скончалась 20 января 2009 года, не дожив всего пяти дней до девяностолетнего юбилея. В одном из многочисленных некрологов про нее было сказано: «Мы знали ее как женщину из бронзы, но столь же правильно было бы назвать ее женщиной из ртути – до последних дней она была такой же подвижной, живой и непредсказуемой».
