class="p1">Он спросил меня: «С какой целью ты явился и чего тебе надо?». Я ответил: «Я писал тебе и требовал уплатить цену крови моих воинов. Но ты не захотел платить и вынудил меня собрать войско, и теперь, если хочешь, чтобы я оставил твой город и вернулся к себе, ты должен дать мне пятьсот тысяч мискалей золота, а если нет у тебя золота, дай мне имущества и ценностей на эту сумму». Эмир Бухары сказал: «Что будет, если я не дам тебе пятьсот тысяч мискалей золота?» Я ответил: «Тогда я казню тебя по обвинению в убийстве моих воинов». Он сказал: «Я не убивал твоих воинов». Я ответил: «Убийцы — твои воины, ты же покрывал их, а потому ты — соучастник в том убийстве и должен быть казнен. Казнив тебя, я заберу все твое имущество и стану править Бухарой».
Эмир Бухары ответил: «Если сможешь убить меня, можешь присвоить себе мое имущество».
После этого он скрылся из виду, то есть сошел с башни. Через два часа послышался шум и отряд моих воинов, оставленных за чертой города, доставил ко мне несколько захваченных ими людей, и я узнал среди них эмира Бухары, который не ведая о том, что мы догадывались о существовании подземного хода, хотел бежать через него со своими приближенными и вместо этого попал в руки моих воинов. Эмир Бухары сказал: «Я готов дать тебе имущества и ценностей на сумму пятьсот тысяч мискалей золота, а ты взамен, освободи меня и покинь Бухару». Я сказал: «Сегодня утром, когда я требовал у тебя пятьсот тысяч мискалей золота за кровь моих убитых воинов и за мои расходы по сбору войска, в обмен на то, чтобы я ушел, ты еще не был моим пленником, и твоя жизнь и имущество не находились в моем распоряжении. А сейчас и жизнь твоя как и твоё и имущество — в моих руках, и все, чем ты распоряжался — отныне так и так в моем распоряжении».
Затем велев, усадить на землю вокруг эмира его приближенных, сам я обнажил саблю и одним махом снес голову их недавнего повелителя, скатившуюся к его ногам. Я хотел дать понять населению Бухары, что впредь они должны будут безусловно повиноваться мне, а так же я желал увидеть как кровь эмира забьет фонтаном из рассеченных артерий, и когда она взмыла вверх тугой струей высотой в целый заръ, я рассмеялся от испытываемого в тот момент удовольствия.
Казнив эмира Бухары, я забрал себе все его имущество и все, что можно было унести, перевез в Самарканд. Я повелел так же, чтобы заложниками была взята часть воинов эмира и жителей Бухары, чтобы городские стены были снесены для того, чтобы впредь никто в том городе не сумел занять осадное положение, защищать его от меня и тем самым создавать для меня новые хлопоты.
Править Бухарой я поручил одному из своих приближенных, наказав, чтобы правил этим городом в соответствии с законами ислама, и что если он столкнется с трудностями и не будет знать, как поступить, пусть запрашивает моих указаний.
Через некоторое время, после возвращения из Бухары, увидел я удивительный сон. В каком-то призрачном состоянии видел я перед собой некую лестницу, обе ножки которой опирались на землю, в то время как верхние их концы ни на что не опирались. Меня взволновал вид этой лестницы, я удивился, как это эта лестница может стоять ни на что не опираясь и не падать?
Раздался голос, повелевавший: «Тимур, взбирайся наверх по этой лестнице». Я ответил: «Эта лестница ни на что не опирается, по ней невозможно взбираться наверх, она опрокинется». Тот же голос сказал: «Разве не видишь, что лестница не падает». Однако я колебался, стоит ли мне взбираться на эту лестницу или нет. Тот же голос спросил: «Тимур, ты боишься?» Я ответил: «Кто следует велению ума, не трус, и несмотря на то, что я обладаю отвагой, не стану кидаться в середину горящего костра, ибо точно ведаю, что сгорю». Обладатель голоса сказал: «Я говорю тебе, что лестница не опрокинется, взбирайся же на нее!» Я поставил ногу на первую ступень лестницы, проверил ее устойчивость и убедился, что она стоит крепко и не собирается опрокидываться. Убедившись в этом, я без страха стал взбираться по этой лестнице.
Поднявшись на некоторую высоту, обратил я внимание на то, что левая нога перестала повиноваться мне. Я не чувствовал какой-либо боли в своей левой ноге, вместе с тем не мог двигать ею. Обладатель голоса спросил: «Почему ты остановился и не взбираешься дальше наверх?»
Я ответил: «Не могу дальше взбираться ибо левая нога не слушается». Голос сказал: «Продолжай взбираться дальше наверх. Вышедшая из строя левая нога не будет мешать твоему дальнейшему продвижению». Я последовал велению этого голоса и увидел, что несмотря, на то, что левая нога не повинуется, мне удается волочить ее. Взобравшись еще немного наверх, я вдруг обнаружил, что моя правая рука перестала мне подчиняться. Однако она не вышла из подчинения полностью и мне удавалось цепляться за перекладину, тем не менее, пальцы не вполне меня слушались.
В конце-концов достиг я места, где уже не оставалось никаких ступеней, и обладатель голоса вновь спросил меня: «Ведомо ли тебе, сколько ступеней ты уже прошел?»
Я сказал: «Нет». Q(i сказал: «Лучше тебе не знать, сколько ступеней ты преодолел, так как лестница — это годы твоей жизни и ты будешь взбираться вверх пока жив и никогда опустишься вниз. Всегда оберегай людей науки, искусства и поэзии, даже если они настроены против тебя, не обижай их, даже если не воспримут они твоей религии». После этого наставления, я проснулся.
Сегодня проходит сорок восьмой год со того дня как привиделся мне тот сон и я могу назвать его вещим. Все эти сорок восемь лет я постоянно рос и развивался, мое богатство и могущество ширились и все строптивцы либо покорно склонили свои головы предо мною, либо лишались их. За эти сорок восемь лет не было и мгновения, когда бы я отступил назад или чтобы мое богатство и могущество уменьшились, а сегодня я намерен идти походом на сам Китай и покорить эту страну.
То, что во сне вышла из строя моя левая нога, означало, что впоследствии в одной из битв она будет сильно ранена, с тех пор и поныне я хромаю на неё. А то, что в том сне перестал я владеть правой рукой
