Силу печенегов ощутила на себе и Византия. Когда эти жестокие кочевники только появились на Дунае, близ византийских границ, власти Империи озаботились союзом с ними, надеясь использовать их для борьбы со своим главным в то время врагом на севере — болгарским царем Симеоном. Но, как и в случае с Русью, мир с печенегами нередко сменялся жестокой войной. Весной 934 года печенеги и другие родственные им кочевые тюркские племена вступили в союз с венграми и нанесли жестокое поражение византийскому войску, разорив Фракию и угрожая самому Константинополю[38]. Тогда правители Ромейской державы сумели заключить мир и с венграми, и с печенегами. Более того, к середине X века в своей внешней политике на северном направлении они сделали ставку именно на союз с этим кочевым народом и использование его в качестве фактора сдерживания других враждебных племен. Не случайно император Константин Багрянородный начинает свой знаменитый трактат «Об управлении Империей» (написанный между 948 и 952 годами) с рекомендаций о том, как надлежит использовать печенегов в борьбе с хазарами, болгарами, венграми и Русью. Этот трактат предназначался для его сына Романа и последующих правителей Империи в качестве своего рода практического пособия, свода рекомендаций, в котором должны были соединиться «опыт и знание для выбора лучших решений» и в котором образованный и поднаторевший в истории и современной ему политике Константин намеревался сообщить, «какой иноплеменный народ и в чем может быть полезен ромеям, а в чем вреден… и каким образом каждый из них и с каким иноплеменным народом может успешно воевать и может быть подчинен».
«Я полагаю всегда весьма полезным для василевса ромеев желать мира с народом пачинакитов, заключать с ними дружественные соглашения и договоры» — это первое наставление Константина сыну. А дальше разъясняются конкретные механизмы внешней политики Ромейской державы: «…Знай, что и росы озабочены тем, чтобы иметь мир с пачинакитами… И против удаленных от их пределов врагов росы вообще отправляться не могут, если не находятся в мире с пачинакитами, так как пачинакиты имеют возможность — в то время, когда росы удалятся от своих семей, — напав, все у них уничтожить и разорить. Поэтому росы всегда питают особую заботу, чтобы не понести от них вреда, ибо силен этот народ, привлекать их к союзу и получать от них помощь, так, чтобы от их вражды избавляться и помощью пользоваться… Знай, что пока василевс ромеев находится в мире с пачинакитами… росы… не могут нападать на державу ромеев по закону войны… опасаясь, что василевс употребит силу этого народа против них… Пачинакиты, связанные дружбой с василевсом и побуждаемые его грамотами и дарами, могут легко нападать на землю росов… уводить в рабство их жен и детей и разорять их землю»{51}.
Напомню, что все это писалось в конце 940-х — начале 950-х годов. Давая наставления сыну, Константин, несомненно, учитывал и недавний опыт войны с киевским князем Игорем, в которой печенеги оказались союзниками руссов. В будущем, по мысли императора, надлежало не допустить повторения прежних ошибок. И тем не менее и Игорь, и впоследствии его сын Святослав искали союза с печенегами и нередко добивались успеха благодаря совместным с ними действиям против общих врагов — будь то греки или хазары.
Отношения с Хазарским каганатом традиционно были не менее важными для русских князей[39].
Удивительно, но Константин Багрянородный, столь внимательный к взаимоотношениям соседних с Империей народов и возможному использованию одних в борьбе с другими, вообще не упоминает о противостоянии Руси и хазар, хотя Хазарский каганат был давним соперником Империи в Северном Причерноморье. В качестве потенциальных противников хазар Константин называл лишь узов, тех же печенегов, а также алан (ясов русских летописей, предков нынешних осетин), занимавших к середине X века западные и центральные области Северного Кавказа, и каких-то «черных болгар», обитавших, по-видимому, в Подонье, — и те, и другие в X веке то подчинялись хазарам, то воевали с ними. Зато сведения о войне между Хазарией и Русью и о заключении русско-хазарского соглашения незадолго до похода Игоря на греков в 941 году сохранились в источнике хазарского происхождения — упомянутом выше письме неизвестного хазарского еврея X века.
Правда, памятник этот очень сложный для понимания, во многом путаный, а содержащиеся в нем сведения резко расходятся с показаниями русской летописи и других источников, что стало причиной острых и непрекращающихся споров между историками. Однако как бы ни относиться к этому документу, очевидно, что в нем идет речь о действительных событиях 30—40-х годов X века, и в частности о военном столкновении хазар и руссов, выступавших первоначально в качестве союзников Византии. Военные действия развернулись вокруг города, обозначенного в источнике как «С-м-к-рай», то есть, надо полагать, хазарской Тьмуторокани. На какое-то время город перешел в руки «Х-л-гу, царя Русии» (Олега?), который «воровским способом» захватил его. Как выясняется, к военным действиям против хазар русского князя подтолкнул византийский император Роман I Лакапин. В ответ хазарский военачальник, некий Песах, разорил три византийских города в Крыму и обрушился на Херсонес (Корсунь), а затем пошел войной на «царя Х-л-гу», воевал с ним четыре месяца и добился полной победы. В результате начавшихся переговоров хазарский полководец и русский «царь» заключили мир, и якобы только по принуждению хазар русские начали войну с Византией. Далее в источнике описывается поход князя Игоря на Константинополь 941 года, хотя в качестве главного действующего лица по-прежнему фигурирует «Х-л-гу», то есть Олег, — что вопиющим образом противоречит показаниям всех источников, согласно которым русскими войсками в походе на Константинополь командовал Игорь[40].
К сведениям хазарского источника, разумеется, надо относиться с большой осторожностью. Это касается не только вероятного смешения Игоря и Олега, но и самой логики событий, как она представлена в документе. Так, утверждение автора письма, что в результате войн «царя Х-л-гу» «Русь попала под власть хазар», неверно в любом случае. Возможно, оно имеет в виду изменения в статусе Тьмуторокани или какие-то локальные эпизоды в противостоянии Руси и хазар в Северном Причерноморье. Но, говоря о русско-хазарских отношениях в целом, автор письма явно выдает желаемое за действительное. Мы хорошо знаем, что именно при Олеге большинство славянских племен, напротив, освободились от хазарской дани, признав власть киевского князя. Действия и Олега, и Игоря на Черном море также свидетельствуют об ослаблении Хазарского каганата и потери им гегемонии на юге Восточной Европы.
