они и недельку у тетки пожили? Праздничек бы справили.
Анютка засмеялась.
— Мы и то привыкли. Как есть на Спаса было. Мы это к Преображению ходили, а потом в Зоологию.
— Выходит, из-за бороды и мир? — снова спросил Ж.
— Какой! — отмахнулась Анютка. — Теперь еще хуже. Барыня все плачет, ночью не спит. Барин туча тучей. Ровно схоронили кого.
Ж. больше спрашивать было не о чем. Убийцы были найдены. Я уже со спокойной совестью поручил ему арестовать обоих и доставить в сыскное.
На другой день он дождался, когда Синев уехал на службу, и уже в своем обыкновенном костюме поднялся по парадной лестнице и позвонил у двери, на которой была прибита медная дощечка с надписью: «Яков Степанович Синев».
Анютка открыла дверь и с удивлением взглянула на Ж.
— Вы за мною?
— Нет, душечка, — спокойно ответил ей Ж. — проводите меня к вашей барыне.
Анюта удивленно вытаращила глаза.
— К барыне?
— Ну да! Возьми пальто! — И Ж., кинув изумленной Анютке пальто, смело вошел в комнаты.
Через кокетливо убранную гостиную он прошел в столовую. Там у окошка сидела Марья Ивановна Синева с задумчиво склоненной головой.
При входе Ж. она подняла голову и удивленно, испуганно взглянула на него.
Анютка остановилась в дверях.
Ж. приблизился к Синевой, поклонился ей и тихо сказал:
— Я — агент сыскной полиции и пришел арестовать вас по делу об убийстве Кузнецова.
Она приподнялась, в немом ужасе вытянула руки и бессильно опустилась на стул.
Анютка вскрикнула и убежала.
Ж. с чувством сожаления взял руки Синевой и слегка встряхнул ее.
— Не пугайтесь! Это должно было случиться. Ваш муж арестован тоже!
Эти слова словно возвратили ее к жизни. Она вдруг выпрямилась.
— Он невинен! — закричала она. — Это я, я одна все сделала!
— Поедемте и там вы все расскажете...
Она покорно встала.
Он помог ей одеться, вышел с нею и запер квартиру, спрятав ключ в карман.
У подъезда стояла уже толпа, и в середине ее Анютка что-то рассказывала, оживленно жестикулируя.
Ж. взглянул в ее сторону и коварно улыбнулся.
Дворник, по его приказанию, привел извозчика.
Он усадил Синеву, сел подле нее, и через 20 минут я уже принимал ее в своем кабинете, а Ж. тотчас пошел в страховое общество и попросил немедленно вызвать Якова Степановича Синева.
Словно предчувствуя недоброе, тот вышел взволнованный и бледный.
— Что вам нужно?
— Меня послала за вами ваша супруга, — ответил Ж., — она зовет вас немедленно.
— Куда? Что с ней? — Синев побелел как бумага.
— Я вам все расскажу по дороге. Едем! — настойчиво повторил Ж.
Синев кивнул головой, скрылся и через минуту вернулся со шляпой в руке.
— Я готов!
Ж. вышел с ним и крепко взял его под руку.
— Куда вы меня ведете? — спросил он.
— Два шага отсюда. В сыскное отделение, — отвечал Ж. — Там ваша супруга.
Синев опустил голову...
Ж. передал мне Синева, а я тотчас послал его на Серпуховскую собрать улики, если такие найдутся.
Когда он вошел в портерную, она была набита народом и все жадно слушали в сотый раз повторяемый рассказ Анютки.
— Отворяю, этто, я дверь, и вдруг он!.. — произнесла она и замолкла с раскрытым ртом.
Все оглянулись.
На пороге портерной стоял этот он, Ж.
— Ну-с, Анна Васильевна, — шутливо произнес он, — пройдемте-ка с вами в квартиру да прихватим дворников и понятых.
Анютка вышла из оцепенения и покорно пошла за агентом.
У дверей квартиры стояли уже околоточный, дворники и понятые.
Ж. вошел в квартиру и велел Анютке показать барынины платья.
Их было восемь. Ж. пересмотрел их и тотчас отделил одно, подол которого оказался залитым стеарином.
Он свернул это платье и составил протокол осмотра.
Потом, обратившись к Анютке, сказал ей:
— Ну, Анна Васильевна, а вы собирайте ваши пожиточки и переселяйтесь отсюда. Вы проследите, — обратился он к околоточному, — а потом закройте и опечатайте квартиру!
Дело об убийстве Кузнецова разбиралось в феврале следующего года.
На скамье подсудимых сидели: Синев, бледный, исхудавший, с окладистой русой бородой; жена его, походившая на прекрасную восковую фигуру, страшную в своей апатичной покорности; и похудевшая Сонька-гусар.
Присяжные заседатели услыхали тяжелую семейную драму, драму двух любящих существ.
Синев женился на Марье Ивановне Крапивиной по любви, на которую она отвечала ему взаимностью.
И с первой же ночи началась их казнь.
Синев узнал страшное прошлое своей жены.
Она была бедная сирота, окончила Николаевский институт и сразу поступила гувернанткой к девочке у вдовца.
Вдовец совершил над ней насилие, потом отказал ей от места.
Синев слушал эту повесть, испытывал и безумную ревность, и жгучее сострадание.
Кто? Но она не говорила.
Между ними настал ад. Он бил ее, а потом вымаливал прощение. Он заставлял ее повторять историю ее несчастья, останавливаясь на самых оскорбительных подробностях, и потом обзывал ее самыми обидными именами.
Наконец он вырвал у нее имя, узнал его и много раз был готов убить его.
Жизнь стала невыносима, и в одну безумную ночь они решили, что Кузнецов должен быть убит...
Эта мысль охватила их обоих, и они сдружились в жажде отомщения.
Он нашел Соньку-гусара, обдумал весь план и привел его в исполнение.
Для этого он купил у Брабеца кинжал-нож.
В 6 часов они заняли второй номер и пили в нем, поджидая жертву. Потом он отодвинул шкаф, открыл дверь.
В 9 часов они услыхали голоса — его и Соньки. Их разделяла только стенка шкафа.
Часов в 10 Сонька ушла.
Вошел слуга и ушел, хлопнув дверью.
Они подождали еще с полчаса, и Синев отодвинул шкаф и вошел в номер.
Она следила.
Он отомстил своему врагу...
Когда они вернулись в номер, она лишилась чувств. Он закрыл дверь, задвинул шкаф, вымылся и привел ее в чувство.
Они дождались 5 часов утра и уехали.
Они вернулись домой. Он проехал в Псков и вернулся оттуда в другом пальто и обритый...
Присяжные чуть не плакали, слушая их душевную драму и содрогались, слушая историю мести.
Защитник сказал блестящую речь, но присяжные все-таки нашли их виновными, и суд приговорил их к каторжным работам: его на 18 лет, а ее на 12 лет.
Соньку-гусара оправдали.
Для Ж. за это дело я выхлопотал награду.
