Да и в отношении умных общественных мыслей и поступков, исходивших от евреев, идеологи нацизма явно отдавали дань признания хотя бы марксизму, основателем которого, как известно, был еврей Карл Маркс (по воле родителей крещеный в возрасте четырех лет), а среди видных адептов учения также имелось немало евреев.
Смешно выражать сомнения в значении мыслей и поступков Маркса: они, может быть, и не были умными, но все же не появлялось за последние полтора столетия второго подобного идеолога, лозунги которого столь же существенно повлияли и на управление человеческими массами, и на умонастроения интеллектуалов. Полезность его идей остается под сомнением, но вот в их значимости может сомневаться лишь идиот!
Сам Гитлер признавал влияние Маркса и его последователей на собственные мысли и поступки: «Я изучал революционную технику у Ленина, Троцкого, прочих марксистов. А у католической церкви и у масонов я приобрел идеи, которых не смог найти ни у кого. Только дурак не учится у своих врагов. Только слабый человек боится потерять при этом свои собственные идеи»[148] — тут не трудно разглядеть и оценку, загодя выданную Мухину, с трудами которого Гитлер, конечно, не имел возможности познакомиться, но много ли он потерял при этом?
Возвращаясь же к биографии Гитлера и его биографам, можно сделать вывод, что весь этот ажиотаж с его возможным еврейским происхождением чересчур завладел вниманием историков, и это хорошо объясняет причину того, почему несколько поколений славного племени этих ученых, потративших массу сил на перелопачивание гигантских свалок исторических сведений, единодушно и добросовестно прозевали не то что белые пятна в биографии Гитлера, а целое белое море или даже океан!
Как это ни удивительно, но молодой, да и не очень молодой Гитлер, подобно известному литературному персонажу — Королю из пьесы-сказки Исаака Шварца «Обыкновенное чудо», совершал преступления под мановением наследственных влияний — унаследованных от дедов и прадедов, от тетушек и дядюшек. И ситуации, в которых совершались некоторые из этих преступлений, также достались ему от предков.
Внимательный взгляд историков проглядел сам факт таких преступлений и их обстоятельства, проигнорировав очень многое из того, о чем вполне можно было бы догадаться, изучая историю предков Гитлера и его собственную биографию.
Восполнить этот дефицит, ввести или вернуть в научный и читательский оборот необнаруженные или проигнорированные факты — главная цель нашего исследования.
В прошлом Гитлера и его предков, в коллизиях, завязавшихся во дни его детства и юности, можно и нужно искать ответы на вопросы о загадочных устремлениях этого человека и тяжелейших решениях, принятых им не только по велению его железного сердца, но и под диктатом со стороны других, еще более худших людей.
С этим мы и приступаем к нижеследующему изложению.
1. Четыре столетия предков Гитлера.
1.1.Экскурс в историю горных племен.
Величайшая ошибка историков, пытавшихся проникнуть в тайны происхождения Адольфа Гитлера и в секреты обстоятельств его детства и юности, заключается, повторяем, в том, что они позволили себе пойти на поводу у свидетельств, которые пытался внушить в отношении своих предков сам Адольф Гитлер.
Вот как перелагает эти сведения Иоахим Фест: «И по отцовской, и по материнской линии родиной его семьи была бедная провинция австро-венгерской монархии — лесной массив между Дунаем и границей с Богемией. Ее жители были сплошь крестьянами, на протяжении поколений неоднократно вступавшими в брак между собой и пользовавшимися славой людей, живущих скученно и отстало. Проживали они в деревнях, чьи названия нередко всплывают уже в Средневековье: Деллерсхайм, Штронес, Вайтра, Шпиталь, Вальтершлаг. Все это небольшие, разрозненные селения в скудной лесистой местности. Фамилия Гитлер, Гидлер или Гюттлер, надо полагать, чешского происхождения (Гидлар, Гидларчек) и прослеживается — в одном из вариантов — в этом лесном массиве до 30-х годов XV века. Но на протяжении всех поколений фамилия эта принадлежит мелким крестьянам, ни один из которых не вырывается из заданных социальных рамок».[149]
На этом почти все биографы Гитлера (включая и процитированного Феста) ставят точку, более не обращаясь к далеким предкам Гитлера, а затем переходят прямо к рождению Алоиза — отца Адольфа Гитлера — якобы первого из тех, кто все-таки вырвался из заданных социальных рамок, и излагают, с большими или меньшими подробностями и погрешностями, возможные секреты происхождения этого Алоиза.
Их, историков, легко понять: ну что интересного можно отыскать в прошлом людей, на протяжении почти полутысячи лет (а может быть — и дольше!) сохранявших образ жизни мелких крестьян и не вырывавшихся из заданных социальных рамок!
Можно было бы даже и дополнить этих историков тем, что явно чешские корни доброй половины предков Гитлера вполне могут, в соответствии с его расовыми теориями,[150] объяснять его отвращение к его собственным предкам и нежелание ни виртуально, ни физически общаться с родственниками — прошлыми и настоящими (тут даже и не требуются никакие евреи!), а на этом и завершить тему о его предках!
Однако весьма специфический жизненный опыт автора этих строк заставил по-иному взглянуть на красочно описанную Фестом и другими картину, и задуматься над тем, в каких же именно заданных социальных рамках приходилось жить и действовать многочисленным предкам Гитлера, почти пять столетий якобы не менявшим своих ролей.
Автор этих строк недостаточно подробно владеет историей Богемии и Австрии, но вполне начитан в отношении истории Кавказа.
Кроме того, многие годы в детстве автор проводил летние каникулы на Черноморском побережьи Кавказа — и наслушался всяческих разъяснений об этих краях. В четырехлетнем возрасте случилось видеть собственными глазами даже концлагерь на берегу моря в Гаграх — одно из первых тяжелейших впечатлений в жизни.
Позднее, в молодые годы, автор досыта налазился по скалам и ледникам Главного Кавказского хребта и прошел собственными ногами немало километров по горным тропам и через горные селения — так что места свершения определенных кавказских исторических событий были осмотрены собственными глазами и ощупаны собственными руками и ногами. Появление одинокого русского в стороне от туристских маршрутов становилось иногда местной сенсацией. Заносило автора и в Горную Чечню — за два десятилетия до того, как там развернулась современная война.
