Мы похоронили Алексея Ивановича с воинскими почестями. Над его могилой трижды прозвучали винтовочные залпы. Среди моонзундцев не стало еще одного хорошего человека, верного товарища, умного и смелого командира.
* * *
В тот же день, ближе к полудню, ценою больших потерь противник все же форсировал пролив Вяйке-Вяйн и ворвался на остров Саарема. Гитлеровцы повели наступление в двух направлениях — по шоссе на Курессаре и вдоль побережья в сторону городка Триги. Не требовалось быть особенно прозорливым, чтобы разгадать их замысел: фашистское командование стремилось оттеснить моонзундцев в глубь Сааремы и лишить какой бы то ни было возможности прорваться на остров Хиума.
Мы отступали с тяжелыми боями. Четко обозначенной линии обороны, по сути дела, не было. В лесах, на подступах к населенным пунктам всей северо-восточной части острова то затухали, то с новой силой вспыхивали отдельные схватки.
20 сентября начались бои на подступах к Курессаре. Создав здесь большое численное превосходство, противник непрерывно атаковывал наши боевые порядки. Бойцы дрались за каждый бугорок, каждую ложбинку. Моряки, артиллеристы, саперы часто воевали как стрелки.
Где-то тут, на шоссе, под Курессаре я неожиданно повстречал капитана Еремина, того самого лихого кавалериста, который требовал дать ему коня, клинок и послать в бой. С горсткой бойцов он держал оборону на пологой залесенной возвышенности.
— Ну как, капитан, дорвался до настоящего дела? — спросил я.
— Дорвался, — мрачно ответил Еремин и выругался.
Его внешний вид был красноречивее слов. Я не стал больше ни о чем расспрашивать Еремина. Все и так было ясно.
С наступлением сумерек бой затих.
Вечером Елисеев, получивший уже во время боев звание генерал-лейтенанта, созвал совещание. Пришли П. Гаврилов, В. Пименов, И. Кулаков, Я. Яцук, военком БОБРа дивизионный комиссар Г. Зайцев, заменивший улетевшего на Большую землю П. Дорофеева, начальник инженерной службы БОБРа майор С. Навагин, комендант Курессаре майор Федоров, командиры полков и еще несколько человек.
Майор Шахалов, ставший начальником штаба вместо погибшего Охтинского, коротко доложил обстановку. Генерал Елисеев предложил обсудить вопрос: как быть дальше?
Часть командиров высказалась за то, чтобы прорваться на остров Хиума. Доводы были простые. Хиума в три раза меньше Сааремы, и войскам Северного укрепленного сектора совместно с сааремцами будет легче держать оборону. Наконец, что весьма немаловажно, от Хиумы ближе к Ханко. Войдя в контакт с защитниками этой военно-морской базы, можно совместно координировать боевые действия двух гарнизонов.
Другие были склонны продолжать борьбу на Саареме. А чтобы сузить фронт, предлагали перейти на полуостров Сырве и там закрепиться.
Сторонники этого плана признавали, что Сырве невелик по размерам, вся длина его — двадцать километров. Но в этом они видели его преимущество: легче оборонять. С островом Саарема Сырве соединен узким перешейком. Конечно, укреплен он далеко не идеально, но, стянув сюда всю технику и людей, можно создать эшелонированную оборону. С моря же всегда прикроет мощная батарея капитана Стебеля.
С этой части острова очень удобно было контролировать вход в Рижский залив и выход из него. Башенные орудия могли вести прицельный огонь по кораблям противника. К тому же на Сырве базировались торпедные катера и несколько истребителей. Это давало нам хоть какую-то возможность активно воздействовать на важные морские коммуникации врага.
Елисеев остановился на втором варианте. Немаловажную роль в решении командующего сыграл и пример защитников Ханко. Генерал прямо заявил:
— Если наши северные соседи стойко держатся на небольшой территории, то и мы сможем и должны превратить полуостров Сырве в неприступную крепость, сделать его «вторым Ханко». Людей и техники у нас для успешной обороны такого плацдарма достаточно.
Вопрос был трудный. Решение генерала Елисеева не всех устраивало. С совещания командиры и политработники расходились с разными настроениями.
* * *
21 сентября началась эвакуация из Курессаре. Первыми покинули город инженерно-строительные подразделения. Они ушли на Сырве подготавливать рубежи обороны. Следом потянулись пехотинцы и артиллеристы, обозы с продовольствием и боеприпасами.
На подступах к городу уже гремели орудия. Отход основных сил прикрывал отдельный саперный батальон 3-й стрелковой бригады.
Гражданские власти Курессаре готовились к борьбе в подполье. Секретарь уездного комитета партии Александр Михайлович Муй сколачивал партизанский отряд. Через штаб БОБРа он обеспечил своих людей оружием и боеприпасами.
После полудня я зашел к Мую попрощаться, а заодно договориться о связи с подпольщиками. Секретарь уездного комитета партии держался молодцом. Пожимая мне на прощание руку, он задержал ее в своей.
— Ну, до встречи, — сказал я.
— До встречи, — твердо ответил Муй и после небольшой паузы добавил: — До скорой встречи.
Я поспешил в штаб. Там застал Грядунова. Вместе со сводной ротой, сформированной из личного состава различных служб тыла, мы покинули Курессаре.
За рекой Насвой на сильно пересеченной лесистой местности отходящие подразделения вырыли окопы, установили пулеметы, орудия.
Здесь я повстречался с батарейцами Букоткина. Сам Букоткин в это время находился в госпитале. Вид у артиллеристов был далеко не боевой. Оказавшийся тут же начальник артиллерии БОБРа Харламов обратился к бойцам:
— Вы что такие кислые? Герои Кюбассара — орлы, а вид у вас, как у мокрых куриц. Не годится.
— Кюбассар позади, — хмуро ответил кто-то.
— Но слава-то при вас, — заметил Харламов.
— Что слава! Нам бы пушки. А пушек-то нет, только винтовки. Сами знаете, наводчики у нас первоклассные.
— Что верно, то верно, — согласился Харламов. — Ну что ж, подумаем. Что-нибудь найдем. Таких боевых ребят без дела не оставим.
И хотя начальник артиллерии только пообещал что-то сделать, настроение у артиллеристов улучшилось.
Лица их прояснились, повеселели, и пошли они стройнее, увереннее.
На реке Насве мы задержали противника на несколько суток. Здесь, среди перелесков и по гребням невысоких пригорков, постепенно обозначился оборонительный рубеж. В создании его активное участие принимало местное население. Руководил работами инженер БОБРа майор Навагин. Рубеж оборудовался на скорую руку и большого препятствия для противника не представлял. Рассчитывали мы не на инженерные укрепления, а на узость фронта, плотность своего огня, а больше всего на патриотизм бойцов.
