Регина Наумова - Ты спросил, что такое есть Русь…

Душа, будь выше пересудов
И предрассудков, коль поэт ты.
Забудь о ревности, посуде,
Разбитой гостем… Комплименты

Отбрось; они так часто лживы…
Оставь всё в прошлом, дорогая.
Пиши о том, что век красиво,
Любви в объятья упадая.

Кто б ни был твой читатель, правдой
Одаривай его — любовью…
Стой за его спиной по праву
Незримым ангелом. Ладонью

Касается он не страницы,
А струн твоих, моя родная.
Пусть вечно эта радость длится,
Коль, в жизнь его ты попадая,

Навечно хочешь в ней остаться.
Для этого пленишь речами.
Его любимой, может статься,
Себя представишь ты ночами.

Когда же женщина — читатель,
Ей верною подругой станешь.
Душа — космический старатель,
Не золотом, собою манишь.

С самоощущением Марии;
Выдох с уст Цветаевой: — Стюарт…
Отплыла из Франции Марина,
Роковым был путь в Россию. Ад

Ожидал родившихся в дворянстве,
Хоть музей Москве подарком был.
О её судьбы непостоянство —
Снова сплин вселенский рядом плыл.

И в Москве, случись, ей места нету,
Нет в Казани, Чистополе… лишь
Есть в одной Елабуге, где света
Нет в избёнке, всюду грязь, страх, тишь…

Ужас прозябания в деревне
Мощного масштаба существа,
Где и сын-волчонок ей не внемлет
И тетрадь стихов порой пуста.

О несовместимости духовных
Свойств другой реальности; коль есть —
В чём воплощено и как — в условных
Пусть хоть изначальностях — донесть!

Гаммы. Книги. Ленты. Платье фройляйн.
Облик «Царь-девицы» — и кумач.
«Лебединый стан» — и кровь, и кровля,
Содранная с «Замка», и — палач,

Он за занавеской деревенской
Прятался и ждал своих минут —
Жалкуют в избе потом соседской,
Глядя на несъеденный продукт:

Милостивый Боже, при запасах
Зиму продержалась бы с сынком,
Разве можно вешаться так сразу…
В фартуке? О прочем — шепотком:

Знать, не с «бедствий общих»-то в Великой…
Этой постоялице — конец,
Из немот елабужских безликий
К ней в окно, поди, убивец влез…

Всех подстерегает в жизни случай,
В чёрные ли, в красные ли дни…
Все несём ответ мы неминучий,
Коли мечем вольности огни.

… От дома шла протоптанной тропой,
Злой ветер с Камы думы навевал
О женщине с трагической судьбой,
Какую Рильке к звёздам причислял…

Что ж, дознаватель о поэте,
Марина, бросьте за порогом
Свои ботинки, сумки эти,
Ко мне войдите в гости с Богом.

Присядьте, милая, родная,
Коли свиданье смело сбыться.
Давно, спины не разгибая,
Стихи я ваши со страницы,

Как в цветнике цветы, срываю.
О, мне бы смелой притвориться,
Хоть страх на взводе держит… Знаю,
Мне, как и вам, угомониться

Что своенравному ветриле
Нельзя!.. — Всплакнуть? Поди, негоже.
Взгляните, книги накренили
Все полки… в книгах вы моложе…

Румянец, золото волосьев,
В глазах — зелённость океана…
Всё в два десятилетья скосит
Кровавый век, лишь прямость стана,

Что называли «офицерской»,
С «черкесской» талией, оставит…
Те дни за старой занавеской
В рябинном пламени сверкают.

«Диана с маленьким ребёнком»
И вы ж — «монах» его укравший,
«Красива как!» — в антично-тонком
Миру ваш абрис увидавший,

Так Вячеслав Иванов скажет.
Вид артемидово-дианый
С эмансипе иные свяжут,
Но — малыши?! Знать вид — обманный?

И всё ж азарт охоты ведом:
К сердцам любимых путь искали,
Своё безмерное — поэта
В равновеликих растворяли.

В вас были чувства — ураганны!
Порой отчаяньем язвимы…
И всё ж рассечь портрет? — Не странно ль?[13] —
На свет и тьму — две половины…

Да, детский чёрт до князя вырос,
Под Князем тьмы — цикл стихотворный —
Всё в революции варилось,
Как в «тусклый день» с водою «мёртвой»…

Страх перед старостью и смертью
Пытались застить морем чувства
И с волн любовной круговерти
На берег высшего искусства

Панегиристкий выходили.
Мощны раскачки амплитуды
Души великой и мотивы
К вам шли библейские оттуда,

И новизны не потеряют
Сопротивленческие строки:
На стороне лишь жертв бывает
Поэт во днях лихих, жестоких…

Страна стихам тем цену знала;
Не придавали им значенье
Лишь кто далёк от идеала…
Вы к тем имели снисхожденье.

О мой поэт, порой творенья
В душе рождают чувства боли,
Вины, причастных к восхожденью,
И хочешь сделать, что не волен.

Триумф духовный пораженьем
Своим физическим терзает,
Хоть возрождаются мгновенья,
В каких огонь не затухает.

Ваш путь в Елабуге окончен.
Там праху, видимо, не тесно,
Но в завещанье[14] — адрес точен —
Найти в Тарусе камню место,

На нём словам быть надлежало:
Коль нет уж кладбища хлыстовок,
Марина здесь лежать желала б…
Но обстоятельств мир так тонок…

Нелепо хныкать, разум хилый,
И обосновывать сужденья
В стране, где спор «неразрешимый»
Ведут добро и зло… Прощенья

Прошу, читатель, коли время
Я заняла, души не тронув,
Ужели нынешнее племя
Оглохло? Чу, а души — стонут…