После первой мировой войны встал вопрос о повышении выносливости орудий на маршах и о повышении скоростей их передвижения. Этим решалась очень важная оперативная задача — переброска артиллерийских частей на большие расстояния в короткий срок. Первая часть проблемы была успешно решена у нас в СССР уже в тридцатые годы подрессориванием орудий. Но нерешенным осталось другое повышение маневренности артиллерии на поле сражения. Правда, была попытка спроектировать 280-миллиметровую мортиру на гусеничном ходу (самодвижущуюся), но дальше эскизного проекта, к большому сожалению, не пошли.
Наше КБ, много лет разрабатывая вопрос о повышении подвижности артиллерийских систем, пришло к выводу, что артиллерии нужны не только большие скорости на марше по дорогам, но и хорошая проходимость на полях сражения. Решили установить орудия на гусеничную машину — создать самодвижущуюся пушку. В первую очередь это касалось противотанковой и дивизионной артиллерии: тогда она смогла бы появляться там, где ее не ждали. В конце 1940 года КБ выступило с предложением создать самодвижущиеся пушки. Начальник ГАУ маршал Кулик встретил это предложение доброжелательно. Идея создания высокоподвижной и проходимой артиллерии не покидала нас. Мы искали гусеничную машину, на которую можно было бы установить 57-миллиметровую противотанковую пушку ЗИС-2 и 76-миллиметровую дивизионную пушку Ф-22 УСВ образца 1939 года. От мысли использовать Ф-22 УСВ пришлось в конце концов отказаться: эта пушка была слишком велика по габаритам. Но ЗИС-2, установленная на тягаче "Комсомолец" и на колесно-гусеничном вездеходе, при испытании ее стрельбой и возкой показала отличные результаты: высокую кучность боя, скорострельность, устойчивость, подвижность и проходимость по всяким дорогам и даже по бездорожью. Так родилась надежная и безотказная самодвижущаяся противотанковая пушка ЗИС-30. По сути дела, это была вращающаяся часть полевой пушки, поставленная на движитель. От вражеского огня орудийный расчет прикрывал все тот же щит. Поэтому и назвали пушку самодвижущейся, в отличие от самоходной, которая вся закрывалась броней.
Великая Отечественная война требовала быстрого решения вопроса о самодвижущейся артиллерии для борьбы с фашистскими танковыми армадами, и наш завод одновременно с созданием опытного образца и его отработкой запустил в производство большую партию самодвижущихся пушек ЗИС-30. В этом случае Елян проявил решительность.
Необходимо было правительственное постановление о принятии ЗИС-30 на вооружение.
Разрешение на показ пушки ЗИС-3 нужно было получить от наркома Д. Ф. Устинова. Поэтому прежде чем звонить маршалу Кулику, я обратился к Дмитрию Федоровичу с такой просьбой. В телефонном разговоре с Д. Ф. Устиновым охарактеризовал пушку с точки зрения служебно-эксплуатационных и экономических качеств, обратив внимание, что замена в производстве пушки Ф-22 УСВ пушкой ЗИС-3 не сорвет выпуск дивизионных пушек. Дмитрий Федорович дал разрешение доставить пушки в Москву. Я позвонил маршалу Кулику и попросил посмотреть наши новые пушки — 76-миллиметровую дивизионную ЗИС-3, противотанковую 57-миллиметровую самодвижущуюся ЗИС-30 на гусеничном тягаче "Комсомолец", а также другие опытные образцы и дать заключение о целесообразности принятия их на вооружение Красной Армии. Кулик осведомился, кто заказывал эти пушки. Я объяснил, что они созданы по нашей инициативе. После недолгого разговора маршал назначил смотр на 22 июля 1941 года.
Об этих переговорах я уведомил директора завода, и он отдал необходимые распоряжения. Решено было отправить пушки своим ходом — в те дни такой способ транспортировки был надежнее и быстрее, чем по железной дороге. Ответственным за доставку и показ пушек маршалу был назначен И. А. Горшков, секретарь парторганизации нашего отдела.
Иван Андреевич подобрал в помощь себе бригаду из конструкторов, слесарей и орудийного расчета полигона. Опытный цех и конструкторы занялись пушками, а Горшков тренировал орудийные расчеты. К назначенному времени все было подготовлено. Вместе с директором мы проверили и материальную часть и орудийные расчеты; колонна тронулась.
В Москве пушки поставили во дворе Народного комиссариата обороны. На ночь бригада во главе с Горшковым решила остаться у пушек, я же отправился в наш наркомат, чтобы доложить наркому о прибытии и еще раз просмотреть материалы для доклада. Дмитрий Федорович Устинов попросил меня подробнее ознакомить с пушками. Это был разговор двух конструкторов (нарком ранее работал конструктором). Мы хорошо понимали друг друга. Дмитрий Федорович одобрил намеченное нами мероприятие. Пожелав нам успеха, нарком высказал ту мысль, что Кулик одобрит и поддержит наши мероприятия.
Ночью объявили воздушную тревогу. В бомбоубежище не было слышно ни стрельбы зениток, ни взрывов авиабомб, как будто и нет никакого налета. Наконец дали отбой. Я отправился в гостиницу, в которой меня поселили.
Несмотря на то что в конце июля московские ночи темны, несмотря на погашенные фонари и плотно зашторенные окна, на улицах было светло. Тихо и светло: в небе догорали сброшенные немецкими самолетами осветительные ракеты на парашютах. В разных концах города виднелись зарева пожаров.
Гитлеровцы добрались до Москвы! Неужели и дальше так пойдет дело? Выпускать больше пушек — это стало прямо-таки моей личной потребностью. Я заранее предвкушал, как сегодня решится вопрос о ЗИС-3 и ЗИС-30 — их примут на вооружение.
Шаги мои гулко отдавались на асфальте. Было далеко за полночь, и по дороге в гостиницу мне не встретилась ни одна живая душа. Только военные патрули, проверявшие документы. Едва забрезжил рассвет, я поспешил к Народному комиссариату обороны. Чем ближе к нему подходил, тем шагал все быстрее. Под конец почти бежал.
Наша бригада встретила меня живая и невредимая. Не пострадали от налета и пушки. Товарищи с воодушевлением начали рассказывать, как они во время налета тушили "зажигалки". Потом разговор переключился на предстоящий показ пушек.
Как ни медленно ползло время, назначенный час встречи с маршалом наконец настал, и я направился в особняк.
В приемной толпились генералы и офицеры.
Перебросившись со мной несколькими словами о ночном воздушном налете, маршал спросил, готова ли материальная часть к показу. Я ответил утвердительно.
— Тогда пошли.
Вслед за нами пошли все, кто находился в приемной.
Кулик поздоровался с заводской бригадой и предложил мне доложить о каждой пушке.
Первой стояла в боевом положении красавица ЗИС-3. Она была нашим главным объектом. Сообщив ее тактико-технические и экономические характеристики, сравнив их с характеристиками Ф-22 УСВ, я обрисовал конструктивные особенности ЗИС-3 и ее агрегатов. Она выглядела значительно лучше своей предшественницы Ф-22 УСВ. Учитывая, что постановка каждой новой пушки на валовое производство и перевооружение Красной Армии — процесс сложный, длительный и дорогой, я подчеркнул, что применительно к ЗИС-3 все решается просто и быстро, потому что она представляет собой 76-миллиметровый ствол, наложенный на лафет 57-миллиметровой противотанковой пушки ЗИС-2, которая находится у нас на валовом производстве. Поэтому постановка на производство ЗИС-3 не только не обременит завод, но, наоборот, облегчит дело тем, что вместо двух пушек Ф-22 УСВ и ЗИС-2 в производство будет идти одна, но с двумя разными трубами ствола. К тому же ЗИС-3 обойдется заводу втрое дешевле, чем Ф-22 УСВ. Все это, вместе взятое, позволит заводу сразу увеличить выпуск дивизионных пушек, которые будут не только проще в изготовлении, но удобнее в обслуживании и надежнее. Заканчивая, я предложил принять на вооружение дивизионную пушку ЗИС-3 взамен дивизионной пушки Ф-22 УСВ.
