Неудавшийся план покушения на Санковского во время похорон отца не отбил охоты у членов партии его уничтожить, и выполнение было возложено на некоего «Станислава», одного из видных руководителей нападения на железнодорожные поезда и почтовые отделения.
«Станислав» вступил в секретные переговоры с матерями Дырча и Санковского и обещаниями и убеждениями склонил на свою сторону женщин, а те, в свою очередь, упросили своих сыновей отнестись с доверием к «Станиславу» и повидаться с ним. Свидание было назначено в пивной, указанной «Станиславом».
Дырч и Санковский поддались уговорам, поверили «своему человеку» и совершили побег из камеры, в которой они находились. В пивной их уже ожидал «Станислав» и «Зигмунд», которые, не желая вступать в какие-либо разговоры с пришедшими, тотчас же несколькими револьверными выстрелами убили своих бывших партийных товарищей.
Поднялась суматоха, убийцы же спокойно переменили бывшие на них фуражки на спрятанные в их карманах мягкие шляпы и беспрепятственно вышли. Фуражки были найдены на полу, вблизи распростёртых с открытыми глазами трупов.
Одновременно с выездом на место преступления властей охранное отделение заняло всеми своими наличными силами прилегающие к пивной улицы, в целях предупреждения возможного покушения на кого-либо из прибывающих высших чинов со стороны «пятёрок» «пепеэсов»
Последние в таких случаях устраивали засады и однажды при посещении обер-полицеймейстером и начальником охранного отделения места взрыва бомбы на пути их следования бросили разрывной снаряд, взрывом которого обер-полицеймейстер был ранен, а начальник охранного отделения контужен.
В квартиру жены «Станислава» была послана полиция, но жена его, зная об убийстве и опасаясь, что муж может вернуться домой, подняла крик и начала бить оконные стёкла. «Станислав» уже подходил к квартире, когда увидел толпу любопытных, привлечённых шумом, и, узнав, в чём дело, скрылся.
II. Убийство на улице Фратино в Риме
Описанные в предыдущем очерке события не закончились убийством Дырча и Санковского, но развернулись далее.
Расследование Варшавского охранного отделения раскрыло следующие подробности ещё одной мести польской партии.
Месяца два спустя после кровавого происшествия в Варшаве в пивной к Тарантовичу, содержавшемуся при охранном отделении, пришла на свидание его родственница «Галя» и сообщила, что «Зигмунд» приглашает Тарантовича бежать в Америку, там поселиться и зажить безбедно, однако с одним условием, чтобы Тарантович убил перед отъездом начальника Варшавского охранного отделения.
По мнению «Зигмунда», совершение этого террористического акта не представит особых затруднений, ввиду постоянных встреч Тарантовича с начальником.
В то же время таким актом Тарантович всецело реабилитировал бы себя во мнении партии и вызвал бы возобновление прежних приязненных отношений к себе со стороны своих товарищей. К этому «Галя» добавила, что «Зигмунд» учитывает возможность неосуществимости убийства в силу каких-либо обстоятельств.
Во всяком случае, он настаивает, чтобы Тарантович через неделю, 21 ноября, выехал бы на пограничную станцию Граница и оттуда тайно, через указанный ему пункт, пробрался бы в Австрию, чтобы временно остановиться в Кракове для свидания с «Дзюком» (Пилсудским) и, наконец, проехать в Неаполь.
После некоторого размышления Тарантович согласился и сказал «Гале», что ему необходимы на предварительные расходы деньги, а потому просил дать ему 400 рублей. Эту сумму через два дня ему принесла та же «Галя».
О сущности своего разговора Тарантович рассказал мне в моём кабинете. Выслушав его, я старался убедить Тарантовича отказаться от предложения «Зигмунда», который, очевидно, просто устраивал ему ловушку. На лице Тарантовича отражалась происходившая в его душе борьба. Он почти не возражал, ограничиваясь краткими репликами.
Человек, на совести которого лежало столько пролитой крови, столько преступлений, готов был верить искренности предложения «Зигмунда» и ради возможности новой жизни хотел уйти от всего того, что лежало тяжёлым камнем на его душе. В то же время он сознавал, как много он выдавал своих бывших партийных товарищей русской власти, и понимал, что партия ему этого не простит. Когда я его отпустил, он, подходя к выходной двери, повернулся в мою сторону с искажённым злобою лицом, пристально посмотрел на меня, а затем, махнув безнадёжно рукой, молча быстрыми шагами вышел из кабинета. Впоследствии он говорил, что хотел привести в исполнение требование «Зигмунда», но в последнюю минуту вспомнил, что у него револьвер был отобран.
21 ноября Тарантович скрылся из помещения камеры для арестованных. Розыском было установлено следующее:
Тарантович отправился на вокзал, где его ожидали «Зигмунд» и «Князь», дружелюбно с ним встретившиеся. Они спросили, как обстоит дело со старшим «шпицелем» (начальник охранного отделения), и, узнав, что никак, отнеслись к этому спокойно, высказав при этом, что его всё равно «угробят».
В поезде во время пути все трое мирно беседовали, шутили так, что в душе Тарантовича всё более крепла надежда, что всё старое забыто и что действительно скоро для него начнётся новая спокойная жизнь.
На границе местный контрабандист, оказывавший партии содействие, за небольшое вознаграждение согласился провести их мимо пограничных постов. Со многими предосторожностями они пустились в путь, но вскоре подверглись обстрелу пограничников. Густой лес, тёмная ночь и проливной дождь способствовали тому, что все четверо благополучно перебрались на территорию Австрии.
Уже здесь «Зигмунд» высказал своё подозрение, что направленная против них стрельба пограничной стражи были вызвана доносом контрабандиста. На этом своём подозрении «Зигмунд» упорно настаивал и кончил тем, что приказал Тарантовичу застрелить контрабандиста. Тот подчинился и одним выстрелом из браунинга в затылок убил наповал проводника.
Немедленно нужно было двигаться дальше, дабы не попасться в руки австрийской полиции.
В Кракове со стороны партийных работников Тарантович встретил хотя и сдержанный, но не враждебный приём. На вопросы «Дзюка» Тарантович подробно рассказал всё, что ему было известно о ходе работы в Варшавском охранном отделении, его личном составе, организации и пр.
Только к одному «Дзюк» отнёсся скептически и недоверчиво: он не мог допустить, чтобы в охранном отделении существовала такая конспирация, которая препятствовала бы Тарантовичу знать секретных сотрудников. В этой части разговора «Дзюк» Тарантовичу не поверил, что ему и высказал.
