Довольно сильному изменению подвергается мозг человека, и это приводит к тому, что незначительно меняется даже форма черепа, но это уже не столь важно для текущего анализа. Поэтому, после преобразований, через которые прошла Светлана, она не только могла перемещаться при выходе из тела, вне зависимости от того, произошёл сознательный выход из тела или выход сущности во время сна, она могла не только перемещаться на невероятные расстояния без какого-либо вреда для своего физического тела, но и могла, находясь вне своего тела, действовать активно, если и не на полную мощность своего потенциала (всё-таки, сущность и тело порознь), то очень близко и этому! А это принципиально меняет ситуацию — на протяжении всего существования цивилизации Мидгард-Земли (а может быть и не только) возможности, при сознательном выходе из тела или, как это многие называют, во время «астральных путешествий» (и, к тому же, совершенно неправильно), практически сводятся к созерцанию. И хотя созерцание тоже важно и полезно во многих ситуациях, но относится к пассивному типу действия и мало что даёт для дальнейшего развития человека. После преобразования мозга, появляется реальная возможность не только пассивного созерцания происходящего при сознательном выходе из тела, но и, при соответствующем анализе и стратегии, и тактике, производить активные действия, продолжая своё развитие и при сознательном выходе из тела, и даже во время самого обычного сна, когда тело отдыхает от дневных праведных трудов.
Таким образом, появляется возможность непрерывного развития в любом состоянии, а также и активности, что принципиально меняет ситуацию. Это означает ещё и следующее — если тем или иным способом врагам удастся физически устранить, к примеру, меня, или ввести меня в состояние комы, или тем или иным образом повредить мой физический мозг (это в случае, «если»), — мои действия в результате этого не пострадают никоим образом, а даже наоборот, в силу определённых причин, я получу возможность действовать в гораздо больших масштабах! Получается, что возникла ситуация, когда наличие или отсутствие физического тела практически ничего не меняет! Просто, пока моё физическое тело ещё не уничтожено, моё физическое тело остаётся фундаментом для моей сущности. При потере этого физического тела, в силу определённых причин, я в состоянии создать любое физическое тело и в любом месте, а при необходимости, можно создать и несколько физических тел, существующих независимо друг от друга и при этом в них будет находиться одна моя сущность, как бы парадоксально это и не звучало.
Трудно даже себе представить, какие возможности и качества может получить человек, если пойдёт правильной дорогой. И при этом окружающий мир становится воистину многогранным и потрясающе красивым, великолепным, изумительным, восхитительным — просто не хватит слов-синонимов, чтобы передать всё великолепие и многоплановость того, что мы привыкли называть Вселенной! А ведь то, что понимает современное человечество под понятием Вселенной, отличается от реальной Вселенной, той, которая есть на самом деле, как небо от земли!..
Я как обычно, «немножко» увлёкся в очередной раз философствованием, но единственное, что меня утешает в подобных случаях так это то, что кому-то моё философствование поможет разобраться с теми или иными вопросами. Я очень надеюсь, что это именно так. А теперь вернусь вновь к событиям моей жизни в «реальном» мире…
38. Вторые архангельские гастроли
В сентябре месяце жизнь текла в обычном для меня ритме. В обычном для меня, но не обычном для большинства. Так уж мы все устроены, что даже самые невероятные события, если они происходят регулярно, становятся для нас обычными. Поэтому, «новостями» в жизни становится что-нибудь, изменяющее это «привычное» соотношение дел. В начале сентября мне позвонил Кирилл Касаткин, тот самый молодой дипломат, с которым я познакомился после моего выступления на пресс-конференции Фонда Народной Медицины в Историческом музее 29 марта 1989 года, и который организовал для меня пресс-конференцию в МИДе. Мы с ним поддерживали связь друг с другом эпизодически, так как не только я не часто бывал в Москве, но и он по своей работе почти постоянно находился в заграничных командировках. Так вот, Кирилл, вернувшись из очередной своей командировки, на этот раз из США, позвонил мне и сказал, что, будучи в Сан-Франциско, он был в гостях у одного американского миллионера, эмигранта из СССР времён Второй Мировой Войны — Гарри Орбеляна и рассказывал им обо мне. Сейчас супруги Орбелян находятся в Москве по поводу лечения жены Гарри Орбелян, — Веры Ивановны, у которой обнаружилась, так называемая, болезнь Бехтерева. Эта болезнь считается неизлечимой, и все попытки избавиться от неё на Западе не дали результата. И вот теперь они приехали в Россию с надеждой, что найдут помощь здесь. Лечение в клиниках США и Западной Европы не принесло даже незначительного облегчения, и эта женщина уже была вынуждена передвигаться с помощью палки.
Когда мы встретились, до отлёта обратно в США оставалось пару дней. С методом, подобным моему, Вере Ивановне не приходилось сталкиваться ранее, поэтому ей было очень любопытно, что я с ней буду делать. У неё оказалась очень хорошая чувствительность, и она очень хорошо переносила нагрузку, связанную с моей работой. Во время моей работы она увидела свои собственные сосуды и нервы, и была очень сильно удивлена этим. Но ещё сильнее она удивилась, когда после концерта в этот же вечер совершенно забыла о своей палке, без которой уже не могла обходиться довольно-таки долго. Всё это так потрясло её, что она осталась в Москве ещё на десять дней, в то время, как её муж вернулся домой, как и планировал. Все эти десять дней я работал с ней каждый день. Мы приезжали на квартиру её сына, Константина Орбеляна, уже тогда довольно известного дирижёра и пианиста, который снимал квартиру в знаменитом Доме на Набережной. В течение этих десяти дней я не только работал с Верой Ивановной, но мы все, включая её младшего сына Константина, беседовали о разных аспектах жизни, особенно о паранормальных явлениях. И почти каждый день Вера Ивановна говорила нам со Светланой, что мы обязательно должны приехать в Америку, в Сан-Франциско. И что её старший сын, Джордж, был бы безмерно рад с нами познакомиться.
Прошли десять дней, и Вера Ивановна улетела в Штаты, и стала звонить мне оттуда для продолжения курса своего лечения. Она вновь стала говорить о том, что мы обязательно должны приехать в Сан-Франциско, что все её друзья, узнав, что с ней случилось в Москве, хотят пройти мой курс лечения, так как практически у каждого были свои болячки, от которых они хотели бы избавиться. Вера Ивановна попала в США из фашисткой Германии, куда она была угнана немцами, которые остановили трамвай, в котором она ехала, и забрали из него всех молодых парней и девушек для отправки в Германию на работы в качестве рабов. Она пыталась убежать от своего рабовладельца и оказалась … в концлагере. В 1941 году она закончила харьковский медицинский институт и вышла замуж, и … вместо больничной палаты оказалась в концлагере. Она была русской, как и миллионы других парней и девушек, которые были угнаны в Германию. После окончания войны она попала в лагерь для перемещённых лиц в западном секторе оккупации и … побоялась вернуться на Родину и оказаться уже в советском концлагере, из которого уже вряд ли бы вышла живой. Вновь в СССР она попала только в конце восьмидесятых, во время, так называемой, перестройки. И так случилось, что её знал Кирилл Касаткин, который предложил ей встретиться со мной по поводу её неизлечимой, с медицинской точки зрения, болезни. Как я уже писал ранее, я почти три месяца был в Германии в 1990 году, меня вновь приглашали поехать в эту страну. Но ситуация сложилась так, что два человека приглашали нас приехать в Сан-Франциско, Вера Ивановна была вторым человеком из этого города, который приглашал меня и Светлану в этот славный город и… подумав некоторое время, мы решили что ехать следует в США, так как я в Германии был, и мне, и Светлане хотелось посмотреть далёкую Америку…
